Мистические города ,

— Проходите, мисс, — сказал коп. — Тут нет ничего интересного.

Клаудия с трудом отвела глаза от этой белой руки и посмотрела на копа. Ростом тот был не меньше шести с половиной футов, черное лицо блестело в красном свете фонарей его седана. Что-то в лице полицейского показалось ей знакомым, какая-то деталь, которую она не могла уловить в темноте. Тогда, дрожа от холода, она поковыляла обратно к Бесси.

Но что заставило ее сильнее обычного нажать на педаль газа, так это голос копа. Он словно разносился ветром, достигая ее ушей, как еще свежий в памяти ночной кошмар.

У него был креольский акцент.

Солдаты появились всего через неделю после того, как Клаудия отметила свое двадцатилетие, вооруженные до зубов, но у местных старейшин был план, как сделать так, чтобы никто не пострадал. Поначалу Клаудия упиралась, считая их идею бредовой, но стоило ей увидеть смертельные дула ружей в руках сначала гаитян, а потом морских пехотинцев, как она уже с радостью стала распространять слухи, будто в их доме живет сумасшедшая ведьма. Клаудия пытаясь втолковать любому, кто ее слушал, включая мужчин с ружьями, что ведьма сидит в своей квартире на горе волшебного порошка, а еще, что она сжигает в ванной комнате крошечные изображения американских солдат.

Эти рассказы были, конечно, полным бредом, так же как и слепая вера ее бабушки в вуду, и все же страшилки способствовали тому, что на пути к цитадели Аристида гаитянские мужчины обходили дом стороной, так же как и следовавшие за ними американские морские пехотинцы. Но один морской пехотинец все же не купился на эту байку.

Его кожа была иссиня-черной, гораздо темнее, чем у Клаудии, и на нем, как и на других солдатах, были шлем и бронежилет. На его большой голове шлем казался каким-то игрушечным, а из-под слишком короткого бронежилета торчал плоский живот. Солдат направился прямо к ней, словно мгновенно учуял обман.

В груди у Клаудии будто произошла серия землетрясений, но она упорно делала вид, что не замечает его, и как ни в чем не бывало продолжала рисовать мелом на тротуаре оккультные знаки.

«У креста не должно быть такой длинной перекладины. И все твои пентаграммы не больно-то пропорциональны».

Она оторвалась от каракулей, которые выводила на тротуаре, — символов, которые посоветовала нарисовать ей бабушка (Клаудия прекрасно понимала, что руки ее не слушаются и она все перепутала). С ее губ готово было сорваться проклятие, и она с трудом удержалась, чтобы не ударить мужчину кулаком. Но солдат уже пошел дальше. Ей в жизни не забыть этот глубокий голос с гаитянским акцентом и этот пренебрежительный тон.

Солдаты ушли, а она все продолжала корябать магические знаки на асфальте и бетоне, и в голове у нее все мутилось от обиды и стыда за свою неспособность правильно рисовать магические знаки.

Клаудия дала себе клятву никогда не рассказывать об этом бабушке.

После пары часов сна под тремя самыми толстыми одеялами Клаудия с папкой, набитой кистями и красками, снова вышла на зимний холод и направилась в сторону приюта для бездомных. В ее дремотном сознании еще прокручивались картины минувшей ночи — от момента встречи с копом у разбитого такси до той минуты, когда Ленни наконец связался с ней по рации, чтобы сообщить, что Джейк попал в аварию.

«Этот парень всегда лихачил. Попал на гололед и перевернулся. Они сказали, это была мгновенная смерть, — сообщил Ленни ничего не выражающим тоном и, выдохнув, добавил: — Осторожнее, Клаудия. Ты там поосторожнее. Можешь закончить, если хочешь». Когда Клаудия говорила «нет», ее язык точно прилип к небу, словно это ее занесло на предательском льду, хотя Бесси как раз остановилась на красный сигнал светофора.

Копы, думала она, пробиваясь сквозь снежную завесу. Акцент. Что они знали? Что вообще могут знать мужчины с ружьями?

В маленькой мастерской на втором этаже, над приютом для бездомных в «Файеттвилл-стрит молл», ее уже поджидали шесть учеников. Клаудия выложила краски и немного поболтала о снеге с Брианой и Дерроном. Преподавание позволяло ей обеспечивать себя холстами и красками, потому что Марлен, директор программы, смотрела сквозь пальцы, когда Клаудия время от времени брала домой материалы для собственных занятий живописью.

Уже через минуту после ее появления ученики повернулись к своим холстам, неуверенно тыкая в них кистью, словно боялись потратить зазря хоть каплю краски. Клаудия уже было собралась рассказать им о законах перспективы, как в мастерскую, с озабоченным видом, неожиданно проскользнула Марлен, маленькая белая женщина. Марлен поманила Клаудию за собой в коридор.

— Продолжайте и приступайте к работе, — бросила Клаудия ученикам. — Лекции сегодня не будет.

Она покинула комнату под аккомпанемент саркастических возгласов и волшебных звуков прикосновения кистей к холсту.

— Плохие новости, — прошептала Марлен, закрыв дверь в мастерскую. Марлен всегда говорила шепотом. — Вчера ночью убили одного из обитателей приюта.