Лодка двигалась по утреннему водохранилищу. За воротами дул совсем лёгкий ветерок, не то, что накануне, когда сигнальные дымы склонялись к самой воде, и скорость была невелика. Фёдор знал, что теперь ему следует спешить, и даже подумывал пересесть в лёгкую лодку девочки и идти дальше на вёслах. Но та замялась, а потом заявила, что это может быть смертельно опасным для них обоих. Она явно что-то скрывала, возможно, что-то личное. Доверие между ними устанавливалось медленно, и пока Фёдор решил дать ей возможность выговориться. Её лодочку взяли на буксир.
– Он защищает нас не только от тумана и не только от чужаков. – Девочка умылась и выглядела несколько бодрее, но всё равно говорила вялым, уставшим голосом. – Монахи всех убедили, что он дар, что Лабиринт – высшая благодать, только…
– А ты как считаешь? – спросил Фёдор.
– Не знаю. – Девочка болезненно пожала плечами. – Всё так, защищает. Только иногда мне кажется, что мы для него, как стадо, которое разводят; своих – лучших – пока не трогает, бережёт, так, щиплет помаленьку. Что он как хищный зверь, и все эти пути для того, чтобы набить его ненасытное брюхо. А иногда мне его жаль.
«Она опять говорит об этом их Лабиринте как о живом существе», – подумал Фёдор. Вслух напомнил:
– Ты сказала, не только от чужаков и тумана…
– Не только, – согласилась девочка; зябко покосилась на левый берег и спросила почти шёпотом: – Ничего не слышишь?
Он удивлённо пожал плечами.
– Гул. Там. – Она коротким кивком, но не оборачиваясь, указала на Пустые земли. – Совсем тихо, но различить можно. Как будто там чего-то очень много, и оно…
Девочка замолчала. Короткая и несколько болезненная гримаса скривила губы. Фёдор попытался разобрать, что уловил в её глазах, и понял, что это давно испытываемый страх, долгий, к которому привыкаешь.
– У нас это называют «голосами канала», – ровно сказал Фёдор. – Встречается много где.
– Да, голоса тоже можно иногда различить, и ещё шёпот. – Она испытующе посмотрела на него. – Ты когда-нибудь слышал о Разделённых?
– Разделённых? – Фёдор нахмурился.
– Это они. Там. Я пока к тебе плыла, наслушалась. – У неё дёрнулся подбородок. – Их становится всё больше. Монахи говорят, что незаметно там собирается целая армия.
– Ты ведь не во всём им доверяешь? – мягко спросил он.
– В этом они правы. – Она тяжело вздохнула. – Я в детстве видела одного. Капитаны отлавливали их и для забавы показывали на площади. Мне потом кошмары снились.
«Возможно, она говорит о Диких, – подумал Фёдор. – Или о псах Пустых земель».
– А почему вы их так странно называете?
– Потому что они такие. – Девочка провела рукой в воздухе крест-накрест, будто резала что-то на части.
– Уродливые? – подсказал Фёдор. И псы, и Дикие порядком изувечены.