– У меня есть такой друг.
– Пайпер – бывший друг. Но некоторое время я искала для нее людей. По всей чертовой стране собирала таких, как мы. Расширяла ее влияние.
Теперь голос Рьян утратил неопределенность и звучал жестко и горько.
– А теперь нет? – спросил Тибо.
– Нет, с тех пор, как выяснила, что она задумала.
Девушка вздрогнула, а вместе с ней вздрогнул и сам мир…
Люди и музыка на заднем фоне застыли, мерцая. Последние звуки оживления перестали проникать сквозь завесу, оставив Тибо и Рьян в полной тишине. Лица людей стали серыми, рты беззвучно открывались. и все мельтешило, как в старых немых фильмах.
Тибо почувствовал, что ускользает, истончается, как в те моменты, когда он думал о Квинтоне Уоллесе и ощущал кислый запах пороха.
– Оставайся со мной. – Он крепко стиснул ее предплечье. – Оставайся в реальности!
Рьян посмотрела ему в глаза, не моргая.
– Я поняла, что именно помогла устроить. Но уже слишком поздно пытаться это остановить.
– Остановить что?
Рьян закрыла глаза и нахмурилась, как будто ей было тяжело думать об этом. За ее спиной движения людей замедлились, начали таять, и Тибо снова почувствовал дрожь.
– Она собирается поднять флаг Марди Гра, – сказала Рьян. – Фиолетовый, зеленый и золотой.
Тибо покачал головой.
– Что это значит?
– Фиолетовый – правосудие, зеленый – вера, золотой – власть.
Теперь толпа двигалась не только позади Рьян, но и сквозь ее лицо и тело. И сквозь его руку, удерживающую ее. Он отпустил ее, как будто она его ужалила.
– Постарайся остаться с…
– Правосудие для банкиров, которые нас обманывали. Вера в правду. И власть для нас.