«Давай, голос!»
– Когда ты училась в школе, никто не лгал о том, что не знает о твоей бедности. Одежда из секонд-хенда. Убогий дом. Об изменах отца ты слышала, когда была слишком мала, чтобы это понимать. Ты знала обо всех ужасные секреты – пока вся семья не возненавидела тебя за это. Правда – это унижение и боль, разве не так?
– Это моя сила причиняет боль, – тихо сказала Верити. – А не я.
Итан сглотнул. Он ненавидел, когда голос становился таким жестоким. Но также он ненавидел мысль о жизни в тюрьме, поэтому позволил голосу продолжать обстрел.
– Люди могут не лгать тебе, но они по-прежнему нарушают обещания. Фан говорит, что когда-нибудь ты будешь руководить командой агентов с суперспособностями. Но ты знаешь, что этого никогда не произойдет. Его начальство нас ненавидит. Они никогда не будут доверять тебе. – Итану удалось перевести дыхание. – И он подвергает тебя опасности на этой встрече, разве нет? Ты знаешь, что являешься расходным материалом. Потому что для правительства всегда будешь фриком с суперспособностями!
Мгновение у Верити был потрясенный вид. Все ее худшие опасения подтвердились. Голос попал в точку.
– Черт, что у тебя за способность? – спросила она.
Голос в устах Итана преисполнился гордости и зазвучал значительнее, чем когда-либо.
– Тебе этого не понять. И никому не постичь. У тебя есть только правда. А у меня знания, уничтожение всего неизвестного. Прошлое, настоящее, будущее. Мысли, чувства, страхи. Я знаю все это.
– Блин, Итан. – Соня уставилась на него. – Я и представить не могла.
– Что ж, я услышала достаточно. – Верити опять подняла телефон. – Надо тебя заткнуть.
Итан открыл рот, больше всего на свете желая ее отвлечь, но ничего не выходило.
Голос пропал.
– Вот как это действует, – сказала Верити. – Когда я ускользаю от своих охранников, они поднимают по тревоге команду. Их слишком много, чтобы ты смог проскочить. Если ты попытаешься бежать, то только пострадаешь. Эти парни не церемонятся с фриками. Понял?
Итан принялся лихорадочно соображать. Голос больше не мог просто жалить. Он должен сказать что-то, что заставит Верити отпустить его.
И с этим новым желанием голос перехватил контроль над его горлом.
– Если ты это сделаешь, я через неделю буду работать на федералов!
Она искоса взглянула на него:
– Ага, нам только того и надо.
– Правда, Верити? Ты хочешь, чтобы правительство знало все твои мысли? Все твои страхи? Чтобы правительство знало о карандаше, который ты сперла из магазина, когда тебе было семь лет, просто чтобы проверить, можешь ли ты хранить секреты? Знало, как вы все хотите уберечь Пайпер? Что ты по-прежнему звонишь ей иногда по ночам? Что по-прежнему желаешь, чтобы вы…