Не ответив Марион, он раскидал ногами мусор, освобождая место посреди подворотни. В окнах соседних домов никого не было видно, но если бы кто-то и появился, полицейский значок Марион быстро бы их отвадил.
Марион помогла Мэттью нарисовать желтым мелом пентаграмму на асфальте. Один конец звезды – южный, если верить компасу Марион – они оставили незамкнутым. Закончив, Мэттью отряхнулся, вытер руки носовым платком, достал из карманов шпоры, фляжку и кое-что еще – кожаный клобук вроде тех, что используют сокольничие, тренируя птиц.
– Готова?
Марион кивнула.
– Где логово?
Мэттью ударил себя в грудь, как бы говоря – сукин сын сам к нам придет. Марион опешила. Только сейчас до нее дошло, что Мэттью не шутил.
Что ж, не она первая.
Быть может, когда-нибудь у него получится поймать единорога.
– Не переживай, – сказал он, заметив, как Марион наливается краской. – Лучше помоги мне приодеть нашего цыпу.
Только совместными усилиями они смогли открыть коробку и надеть на птицу клобук, не навредив ей. Стоило Марион открыть створки, как петух бросился наружу; Мэттью поймал его и в отместку был исклеван. Петух предстал настоящей черной фурией, но Мэттью как-то удалось прижать его к груди. Взяв птицу за крылья и лапы, он держал ее, пока Марион надевала клобук, одновременно уворачиваясь от острого клюва. Оказавшись во тьме, петух успокоился, и Марион смогла прицепить трехдюймовые стальные шпоры поверх собственных шпор петуха. Когда дело было сделано, вид у петуха стал суровый и злобный. Сталь сверкала на фоне черного оперения. Марион погладила птицу по спине; задев пальцы Мэттью, она почувствовала, как тот вздрогнул.
– Вот мерзость, – произнесла она, имея в виду не птицу, а петушиные бои.
Мэттью отпустил петуха и резко отдернул руки. Петух спокойно уселся на асфальт.
– А как я, по-твоему, себя чувствую?
Марион пожала плечами. Не поднимаясь, она достала из своей кожаной сумочки наручники и шелковый клобук, похожий на тот, что был надет на птицу. Мэттью взял свою фляжку.
– Ненавижу это делать.
Свинтив крышку, он опрокинул содержимое фляжки в рот. Пары семидесятипятиградусного рома шибанули в нос; сделав три глотка, Мэттью согнулся и закашлялся, едва не захлебнувшись.
Он не любил алкоголь.
Но для заклинания этого хватит.
Чувствуя себя немного опьяненным, Мэттью передал Марион фляжку и свои очки. Без них он чувствовал себя неуютно. В носу щипало – теперь не только он запаха кокатриса. Вытерев рот рукой, он сделал четыре шага сквозь открытый луч пентаграммы.
Он развернулся лицом к Марион. Повесив клобук на руку, он надел на себя наручники. Накрепко – нельзя было допустить, чтобы его тело освободилось и сбежало, пока самого Мэттью в нем не будет.
ebooksa