Тахион беззвучно шевелил губами, не в силах вымолвить ни слова.
– А что полиция? – прошептал он наконец. Выглядел он не менее потрясенным, чем был Том, когда Десмонд все рассказал ему и Джоуи.
– Доктор, полиции до нас дела нет. Мы больные уроды. Джокертаун – это тупик, ад земной, а джокертаунская полиция – самая жестокая, продажная и некомпетентная во всем городе. Не думаю, что перестрелка в «Доме смеха» была спланированной акцией, но избежать ее не удалось, и Ангеллик слишком много знает. В живых ее не оставят, но сперва на славу позабавятся с «джокерской дыркой».
Том Тадбери склонился к микрофону.
– Я могу спасти ее. Против Великой и Могучей Черепахи у этих уродов нет шансов. Но я не знаю, где ее держат.
– У нее много друзей, – добавил Дес, – но ни один из нас не умеет читать мысли и повелевать разумом других.
– И я не могу, – в очередной раз повторил Тахион. Он весь скукожился и понемногу отступал в сторонку, так что Том даже решил было, что доктор замышляет побег. – Вам не понять.
– Неженка чертова! – громко произнес Джоуи.
Чаша терпения Тома Тадбери была переполнена.
– Если у вас не получится, то так тому и быть, – сказал он. – Но если вы даже не попытаетесь, результат будет таким же – так какая, к черту, разница? Джетбой потерпел неудачу, но он хотя бы попытался. Он не был ни тузом, ни долбаным такисианином, он был обычным летчиком – но он сделал все, что мог.
– Я хочу вам помочь. Я… просто… не могу.
Дес протрубил что-то нечленораздельное своим хоботом. Джоуи развел руками.
Том был ошеломлен. Он не мог поверить, что Тахион отказывается помогать. Джоуи предупреждал его, да и Десмонд тоже, но Том настоял на своем, будучи уверен, что знаменитый доктор Тахион, какие бы невзгоды ни обрушились на него, не откажет в помощи – нужно было лишь объяснить ему ситуацию, твердо дать понять, что стоит на кону, и убедить в том, что без его помощи не обойтись. Но Тахион все равно отказался. Последний шанс ускользал от Тома.
Он врубил динамики на полную мощность.
– СУКИН ТЫ СЫН! – прогремел он на всю площадь, и Тахион задрожал. – ЖАЛКОЕ ИНОПЛАНЕТНОЕ ССЫКЛО! – Тахион отпрянул назад, едва не упав с лестницы, но Черепаха продолжал напирать. – ЗНАЧИТ, ЭТО ВСЕ ВРАНЬЕ? ВСЕ, О ЧЕМ НАПИСАНО В КОМИКСАХ И ГАЗЕТАХ? МЕНЯ С ДЕТСТВА КОЛОТИЛИ И ЗВАЛИ СРАНЫМ СОПЛЯКОМ И ТРУСОМ, НО НАСТОЯЩИЙ ТРУС – ЭТО ТЫ, УБЛЮДОК, ЖАЛКИЙ НЫТИК, КОТОРЫЙ РАДИ ДРУЗЕЙ ПАЛЕЦ О ПАЛЕЦ НЕ УДАРИТ. ТЕБЕ СРАТЬ НА АНГЕЛЛИК, КЕННЕДИ, ДЖЕТБОЯ И ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ, ДАЖЕ С ТВОИМИ СПОСОБНОСТЯМИ ТЫ НИЧТОЖЕСТВО, ТЫ ХУЖЕ ОСВАЛЬДА, БРАУНА И ОСТАЛЬНЫХ ПРЕДАТЕЛЕЙ!
Тахион поковылял вниз по ступенькам, зажав уши руками и выкрикивая в ответ что-то нечленораздельное, но Том его не слушал. Он больше не контролировал свой гнев. Он мысленно замахнулся на инопланетянина, и голова Тахиона покачнулась, а щека покраснела от телекинетической пощечины.
– УБЛЮДОК! – визжал Том. – ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В ПАНЦИРЬ! – невидимые удары градом сыпались на Тахиона. Отступая, он упал и прокатился треть пути по ступенькам, попытался подняться, но снова был сбит с ног и кубарем выкатился на улицу. – УБЛЮДОК! – повторял Черепаха. – БЕГИ, СВОЛОЧЬ, БЕГИ ПОДАЛЬШЕ, ПОКА Я НЕ УТОПИЛ ТЕБЯ В ЧЕРТОВОЙ РЕКЕ! БЕГИ, СОПЛЯК, ПОКА ВЕЛИКАЯ И МОГУЧАЯ ЧЕРЕПАХА ВКОНЕЦ НЕ РАССЕРДИЛАСЬ! БЕГИ, МАТЬ ТВОЮ! ЭТО ТЫ ЗАБИЛСЯ В СВОЙ ПАНЦИРЬ! ТЫ ЗАБИЛСЯ В ПАНЦИРЬ!
И Тахион помчался, вслепую перебегая от одного фонаря к другому, пока не скрылся во мгле. Том Тадбери провожал его взглядом, пока силуэт доктора не исчез с мониторов. Он чувствовал себя подавленным и побежденным. Голова трещала. Ему нужно было глотнуть пива, принять аспирина, а лучше и то и другое сразу. Когда раздались полицейские сирены, он подхватил Джоуи с Десмондом, усадил на крышу панциря, вырубил фары и взмыл в ночное небо – высоко-высоко в холодную, безмолвную тьму.
Той ночью Тахион спал ужасно – метался как в лихорадке, стонал, плакал, просыпался от кошмаров и погружался в новые. Ему снилось, что он вернулся на Такис. Ненавистный ему кузен Забб хвастался новой секс-игрушкой, а когда привел ее, оказалось, что это Блайз. Он изнасиловал ее на глазах у Тахиона, а тот был не в силах помешать. Ее тело извивалось, кровь лилась изо рта, ушей и вагины. Блайз начала меняться, превращаясь в одного джокера за другим, каждый – уродливее предыдущего, и Забб насиловал их всех, несмотря на крики и сопротивление. А когда Забб поднялся с окровавленного тела, то его лицо оказалось лицом самого Тахиона, помятым, рассеянным, грубым, с красными, опухшими от чрезмерного употребления алкоголя глазами и длинными рыжими волосами, спутанными и засаленными, с чертами, перекошенными то ли алкоголем, то ли одним из зеркал «Дома смеха».
Он проснулся около полудня от жуткого воя Крошки за окном. Это стало последней каплей. Доконало его. Распахнув окно, Тахион наорал на великана, приказав тому замолчать, оставить его в тишине и покое, но Крошка все ревел и ревел, а Тахиону было больно, стыдно, грустно, он больше не мог терпеть и повторял: «Заткнись! Заткнись! Заткнись! Прошу, заткнись!» И вдруг с криком ворвался в разум Крошки и заставил того заткнуться.
ebooksa