Кошки не всегда молчат,

– Привет! – обрадовалась Лута. – Билли, смотри, это Рике. Надежда нашей журналистики, помнишь, я говорила?

Бамси дружески ткнулся мокрым носом в ладонь девочки. Она рассеянно погладила сенбернара по голове.

– Привет, – бросил парень, уставившись на них с Улафом своими зеркальными окулярами. – Я Билл. Как Билл Гейтс.

– Здрасьте, – ответила Рике. – А Гейтс – это кто?

– Современные дети, – засмеялась Лута. – Неважно. Билл – мой бойфренд. Он из Атлантиса.

– Атлантиса? – заинтересовалась Рике. – Круто! А что вы тут делаете?

– Можешь обращаться ко мне на «ты», – покровительственно сказал парень. – Я работаю с фондом Клушей, по продвижению демократии в странах Восточной Европы. Слышала про такой?

– У нас вроде не Восточная Европа, – ответила Рике. – Фонд Клушей? Нет, не слышала.

– Еще услышишь, – усмехнулся тот. – Я норвег, только из Атлантиса. Прадед эмигрировал сто лет назад. Теперь я вернулся на родину. А ты, значит, пробуешь писать для газеты?

– Кстати, – вспомнила Лута, – как там наш репортаж?

– Не взяли, – спокойно ответила Рике. – Говорят, не тот формат для школьной газеты.

– Странно, – огорчилась Лута. – Хороший материал. Хочешь, позвоню, узнаю, почему не берут?

– Нет, спасибо, не надо, – сказала Рике, и, неожиданно для себя, зевнула. Она легла только в два часа ночи, сводя воедино факты в своем первом журналистском расследовании. Правда, расследованием его можно было назвать с натяжкой, но всё же. – Я подправлю, тогда точно возьмут.

– Ну ладно. Бамси, ты сделал свои дела?

Сенбернар гавкнул. Лута посмотрела, не надо ли убрать собачьи какашки, но кругом было чисто.

– Идите, не будем вас держать. Улле, наверно устал?

Рике глянула на брата. Его стеклянные глаза уставились поверх голов соседей.

– Не думаю. Он всегда такой. Пока! Год Юль![7]

– Пока, дети! Год Юль!

Девочка с братом открыли свою калитку, поднялись на крыльцо, и мимо фигурки Юлениссен[8] вошли в дверь.