И ты сама такая же. Лёгкая и воздушная.
Ещё немного, и, наверное, можно взлететь в небо.
Тепло внутри. Это тепло можно ощутить, если положить руку на грудь. Ладошкой чувствуешь. В неё отдаётся стук сердца и что-то ещё – невозможное, но такое горячее.
И хочется смеяться. И плакать одновременно.
Ника знала, что он не придёт сегодня, и ночь придётся провести одной. Новогоднюю ночь…
Ну и пусть… пусть! Он вернётся. Вернётся, когда сможет. Она будет ждать.
Девушка почувствовала странное волнение. Похоже на предчувствие? Что это? Только если…
В груди стало жарко и тесно. Ника подхватилась, резко поставила чашку – чуть не разбив, и бросилась ко входной двери. Повинуясь внезапному порыву, распахнула, не дожидаясь звонка, и замерла, увидев, как он –
Ника «отмерла» и почти со стоном повисла на шее у молодого человека, который тут же обнял её в ответ.
Он выронил пакет, бутылка шампанского упала и покатилась – но толстое стекло не разбилось. Выдержало.
– Ника, хорошая моя, – невнятно бормотал он, целуя девушку: – Вот, вырвался. Получилось. Приехал.
– Приехал, приехал, – сбивчиво повторяла Ника, продолжая висеть на молодом человеке. – Ты же… я не ждала… милый, хороший мой…
Столь «аморальное» поведение вряд ли одобрили бы соседи напротив – две чопорные незамужние дамы преклонных лет, сёстры. Ника не раз получала от них выговор за несдержанность. Сегодня делать замечания было некому – все сидели по квартирам. За крепко запертыми дверями надрывались певцы, исполняющие номера новогоднего концерта.
В какой-то момент Ника почувствовала, что в груди, где-то посередине, стало горячо и сильно заныло. Но руки любимого прижали крепче, и отпустило. Часы пробили полночь.
Наступил Новый год.