Четыре после полуночи

Дейв кивнул и спросил:

– Вы еще не решили, Сэм? Не определили, кто был ваш Библиотечный полицейский?

– В этом я еще не до конца разобрался, – признался Сэм.

Хотя в глубине души считал, что уже близок к разгадке. Как будто мозги его превратились в океанскую пучину, на дне которой покоился, погрузившись в ил, затонувший корабль. Но не простой корабль. Скорее пиратская шхуна, забитая сокровищами и мертвыми телами. И вот сейчас шхуна начала двигаться в придонном иле и – Сэм этого всерьез опасался – готова была вот-вот всплыть на поверхность. Серая, мрачная, облепленная илом и водорослями. С ухмыляющимся скелетом, навеки прикованным цепями к штурвалу.

– Да, мне тоже кажется, что вы начинаете понимать, – заметил Дейв. – Все это должно проясниться, Сэм. Поверьте мне.

– А я все-таки не поняла, какие именно сказки она извращала, – сказала Наоми.

Дейв кивнул и попытался объяснить:

– Одной из ее самых любимых была «Златовласка». Вы, конечно, ее прекрасно помните, но вот многие жители нашего города – банкиры и адвокаты, инженеры и зажиточные фермеры – знают эту сказку в совершенно ином виде. Они хранят в памяти ту версию, что поведала им Арделия Лорц. Вполне возможно, что кто-то из них уже изложил ее своим детям, даже не подозревая, что в подлинной истории все совсем по-другому. Мне не хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, но в глубине души я уверен, что дело обстоит именно так.

В изложении Арделии Златовласка была скверной и испорченной девчонкой. Попав в дом к трем медведям, она принялась ломать и портить все подряд. Перепачкала в грязи отложенное для глажки белье Мамы-медведицы, разорвала в клочья газеты и деловые бумаги Папы-медведя, а сиденье его любимого кресла кухонным ножом превратила в решето. В довершение она изодрала все их книжки. Эту часть Арделия особенно смаковала. А вот Мишуткину кашу Златовласка есть не стала – она отыскала на полке стрихнин и посыпала им кашу вместо сахара. Она даже не подозревала, в чей дом попала, но все равно решила отравить хозяев. Такая вот была маленькая дрянь.

– Боже, какой кошмар! – воскликнула Наоми. Впервые на глазах у Сэма она потеряла самообладание. Руки ее тряслись, а глаза едва не вылезали из орбит.

– Да, – кивнул Дейв. – Но это еще не все. Устав от собственных козней, Златовласка поднялась наверх в спальню, устроила погром и там, а затем уснула в кроватке Мишутки. Три медведя вернулись домой, дружно навалились на Златовласку – именно так выражалась Арделия – и сожрали ее живьем вместе с потрохами. Начали пожирать с ног, а дрянная девчонка визжала от боли, тщетно пытаясь вырваться. В конце концов одна голова осталась. Ее медведи приберегли, потому что уже знали, что случилось с кашей. Они учуяли яд. «Медведи на то и медведи», – назидательно говорила Арделия детишкам, а те только послушно кивали. Ну вот, а потом медведи отнесли голову Златовласки на кухню, сварили в котле и слопали ее мозги на завтрак. Мозги оказались очень вкусными, а медведи с тех пор зажили счастливо.

4

На крыльце воцарилось мертвенное, почти осязаемое молчание. Потянувшись за водой, Дейв едва не опрокинул стакан и лишь в последний миг сумел его подхватить. Держа спасенный стакан обеими руками, он принялся жадно пить. Затем обратился к Сэму:

– Вас мой рассказ не удивляет?

Сэм молча помотал головой. Он был в шоке. Дейв перевел взгляд на Наоми.

– Теперь вы понимаете, почему я никогда об этом не рассказывал? Почему предпочел запереть свою тайну в каморку?

– Да, – еле слышно прошелестела Наоми. – И еще, мне кажется, я понимаю, почему дети никогда об этом не рассказывали. Есть вещи, которые слишком… чудовищны. Невообразимы.

– Для нас, возможно, Сара, – промолвил Дейв. – А вот для детей… В этом я не уверен. Дети ведь не сразу понимают, что такое настоящее зло. Родители должны втолковать, как его распознать. Вдобавок Арделия не просто запугивала их. Помните, я говорил, что, услышав о приходе родителей, дети вели себя так, словно просыпались после глубокого сна? Так вот, они и в самом деле спали. Только как-то необычно. Это был не гипноз, нет… но нечто подобное. Возвращаясь домой, они напрочь забывали про эти ужасные сказки и плакаты. А вот в подсознании, и в этом я свято убежден, они все прекрасно помнили… Так же как и Сэму в глубине подсознания известно, кто его Библиотечный полицейский.

И сегодня бывшие хорошие детишки – банкиры, адвокаты и зажиточные фермеры – тоже наверняка все это помнят. Я как тогда вижу их – в детских фартучках и коротких штанишках, – как они сидят на стульчиках вокруг Арделии, таращась на нее выпученными от любопытства и страха глазенками. И сейчас, должно быть, когда по ночам их донимают кошмары, они снова становятся прежними детишками. Словно воочию наблюдают, как ее три медведя пожирают Златовласку, как вычерпывают мозги столовыми ложками и как Мишутка носит на голове скальп плохой девочки, словно золотой парик. Они, наверное, и теперь просыпаются в холодном поту, разбитые и полумертвые. Вот какое наследие оставила Арделия нашему городу…

Но и это не все. Худшее еще впереди.

Сказки и плакаты – но главным образом все-таки сказки – порой доводили бедных детей чуть ли не до истерики. А то и до обморока. В таких случаях Арделия говорила остальным: «Опустите головки и подождите, пока я отведу Билли… или Сандру… или Томми… в ванную и приведу в чувство».