Охота на Лунина

– Упс, кто тут у нас?

Лунин остолбенело уставился на Светочку, на ее испуганное, перемазанное потекшей тушью лицо, на торчащий изо рта кляп, на взъерошенные, спутанные волосы и тонкие, спускающиеся от ушей к воротнику белые провода.

– О-la-la, Mademoiselle Sveta! Наша любимая Светочка! Да, Лунин, так ты ее называешь? А что это тебя дрожь-то пробила? Боишься, что я тебя ей горло резать заставлю? Нет, Лунин, уговор есть уговор. Ты же пришел спасти ее, значит, спасешь. Ты сейчас подойдешь к другой девочке и сделаешь все, как я сказал, а Светик будет сидеть, музыку слушать и любоваться своим прекрасным спасителем. Ну а я для полной торжественности момента сниму все это на телефончик. Как тебе идея, Лунин? Home video! Догадываешься, что я потом с этой записью сделаю, кому ее отправлю? Хованскому? Хованскому, само собой. Но не только. Я ее всем разошлю, кому только смогу. Может, конечно, самая массовая рассылка у меня и не выйдет. Но то, что это будет самая интересная рассылка этой осени – сто процентов. Ты станешь звездой, а я тихо сойду со сцены, на которой меня и так, кроме тебя, почти никто и не видел. Я так понимаю, благодарности мне не дождаться. Ну, так чего ждем, Лунин? Давай, я тебе помогу немножко, сниму и с этой красотки мешок. Все, теперь твоя очередь, действуй!

Тело, уже и без того невыносимо тяжелое, в один миг полностью окаменело, потеряв всякую подвижность. Окаменело и сознание Лунина, сделавшись окончательно беспомощным и бесполезным. Каким-то странным образом превратившийся в бетонную плиту язык едва заметно шевельнулся, и из застывших в гримасе отчаяния губ тихо вырвалось:

– Ира?

– Ириша! – глумливо отозвался человек с пистолетом. – Только так! Светочка и Ириша! Ах, Лунин, ты знаешь, что закладка «Избранные» в смартфоне может очень много рассказать о человеке? Что, думаешь, откуда я все это узнал? Лейтенантика помнишь? Там, в Засольске, который тебе телефон возвращал? Вот он мне всю информацию из твоего аппарата и вытащил. Хороший парень, сговорчивый. Думаю, ты курсе, у вас в органах почти все такие. Ох, не нравится мне вид твой, какой-то ты вяленький. Так ты решение принял? Время выбирать, Лунин, и оно уже все вышло.

Илья попытался было что-то сказать, но в горле у него лишь неразборчиво булькнуло.

– Что, до петли не допрыгиваешь? Тебе лавочку надо? – Игрок по-своему истолковал раздавшиеся изо рта Лунина звуки. – Так это мы быстро организуем. Ну-ка, дамы, встаем!

Не выпуская из рук оружия, он ухватил обеих женщин за волосы и рывком заставил их вскочить на ноги, отчего выражение ужаса в глазах обеих пленниц достигло такого предела, что Лунин даже успел удивиться, что ни одна из них еще не лишилась чувств.

– На, Лунин, пользуйся на здоровье!

Сильный удар ногой подбросил лавку в воздух. Пролетев пару метров, она упала на деревянный пол, подпрыгнула и, наконец, замерла неподвижно ножками кверху почти под самой петлей. Лунин почувствовал, как напряглись все мышцы тела, ему даже послышалось, как затрещали рвущиеся от напряжения связки. Правая нога приняла на себя весь вес более чем стокилограммового тела, левая медленно оторвалась от пола, приподнялась не более чем на пару сантиметров и медленно, раздвигая ставший вдруг необыкновенно густым и вязким воздух, двинулась вперед.

Сделав шаг, Илья решил, что дальше все будет проще, и, высунув язык, слизнул набежавшие к губам капельки пота. На языке стало солено и невкусно. Лунин поморщился, думая о том, что свой последний завтрак, завтрак приговоренного, он мог получить в доме покойного Фильченко, но ограничился лишь двумя чашками кофе и умирать теперь придется натощак.

Следующая мысль была логичным продолжением предыдущей. Как же так, неужели ничего больше не будет? Ни горячего утреннего кофе, ни вечерней тарелки с обильно политыми кетчупом пельменями? Не будет ежедневных прогулок и разговоров с Рокси? В конце концов, не будет надежды позвонить однажды вечером по одному из хранящихся в закладках «Избранное» номеров и пригласить… Ничего этого не будет? Или же, наоборот, все останется? По утрам будет закипать в турке кофе, вечером плавать в кастрюле пельмени, Рокси, как и всегда, с радостным лаем будет выбегать на прогулку, а по номеру, который он так и не удосужился выучить наизусть, непременно кто-нибудь позвонит. Кто-то, чьему звонку будут рады, может быть, даже очень. Кто-то, но только не Лунин. Потому что самого Лунина как раз и не будет.

Почувствовав, что очень устал, Илья закрыл глаза и остановился, не дойдя одного шага до лежащей на полу лавки.

– Ну же, mon cher, – человек с пистолетом явно начал терять терпение, – представление затягивается. Умирать надо более жизнерадостно.

Поднимите мне веки, мог бы сказать в ответ силящийся и не находящий в себе сил открыть глаза Лунин. Но сил сказать что-либо у него тоже не было. Было лишь огромное, гораздо больше его подросшего за последние месяцы живота, гораздо больше всех животов мира, желание жить. А еще была глупая, неизвестно откуда взявшаяся в голове мысль, что диетологи и всякие прочие, ежедневно выступающие по телевизору специалисты по питанию, бессовестно лгут, утверждая, что кофе обезвоживает организм. Чушь собачья! Кошачья! Соловьиная! За весь день он выпил только две чашки кофе, другой жидкости в организм не поступало, а значит, там внутри уже все давно должно было пересохнуть, словно в пустыне Намиб, где дождь выпадает раз в несколько лет. Так ведь нет же! Обе чашки в целости и сохранности просочились по телу сверху вниз и теперь буквально рвутся наружу, причем с такой силой, будто их стало уже не две, а четыре как минимум. Тогда, быть может, диетологи не так уж и врут. Может, в этом как раз обезвоживание и заключается? Выпил один объем, а вышло потом из тебя раза в два больше… Господи, ну как в такой момент можно думать о такой ерунде? А о чем надо думать? О чем должен думать человек, стоящий на пороге смерти? Господи, до чего же умирать не хочется!

Господи, где ты?

Где?

– Хватит! – Терпение Игрока окончательно иссякло. – Мы тут что, до ночи ждать будем, пока ты с силами соберешься? Все, Лунин, countdown! Не примешь решение сам – я сделаю это за тебя. Десять! Девять!

Веки, наконец, разомкнулись, но все вокруг было словно не в фокусе. Мешали наворачивающиеся на глаза слезы. Постепенно сквозь мутную пелену проступили очертания трехглавого, монотонно покачивающегося из стороны в сторону дракона.