Бей первым

Об этом размышляя, я повесил вторую саблю на пояс, ножи прихватил и поднялся наверх, не забыв лук, приблизился к люку наружу, что грузовым тут был, но вплотную не подходил, чтобы снаружи не засекли, и визуально изучал взятый ордынцами полон и пересчитывал их самих. Хм, они в постоянном движении были, но вроде больше тридцати я за раз не видел. В общем, пока не насторожены, я решил их отстреливать, чтобы снизить поголовье. Также не выходя на вид, чтобы меня не засекли, изнутри сарая буду стрелять. Тут я заметил одиночного налётчика, что вытаскивал из одной из соседних изб немудрёный скарб в узле, и, быстро натянув стрелу, пустил её в полёт. В этот раз ни саму стрелу не заметили, ни то, что один из них убит. Невысокий забор скрыл это, и ордынец остался лежать на крыльце с пробитым стрелой горлом. Самое уязвимое место, я старался стрелять именно туда. Не крикнуть, не выжить. Наконечники широкие, в форме листьев, наносили жуткие раны.

Единственно, что мне не нравилось в деревне в плане обороны, так это то, что она была практически не защищена. Крестьяне-то прибыли сюда из-под Москвы, вроде уже тёртые мужики, по их землям и литовцы ходили в набеги, и татары, должны знать, что такое крепкие стены вокруг деревни, но, видимо, те как сюда перебрались, тут так выложились на постройке деревни, что ни о каком тыне и разговора не было. Три года живут, проблем не было, видимо это их и расслабило, небольшие заборчики вокруг подворий были, через которые верховой легко заглянет, и всё. Я, конечно же, знал причину такой расслабленности. А они по плану в леса уходили, там схроны устроены, чтобы пересидеть, в буреломах, а на краю деревни мальчонка всегда сидел, чтобы, если что, криком поднять деревню, чтобы все успели уйти. Не помогло, вот и сказалась экономия на постройке тына. Казалось бы, лес вокруг, руби и брёвна на постройку пускай, тын готов да новое поле с пеньками заполучил, убрал их, и сей-сажай, а тут поле было, но деревья взяты для постройки самой деревни. А всё авось. Авось мимо проедут, авось пронесёт, так и живём, блин, авоськаемся. Пронесло, в прямом и переносном смысле. Обосрались деревенские со своей ленью, если кто не понял.

Пока я об этом всём размышлял, успел ещё трёх одиночных ордынцев выглядеть, что грабежом занимались, ну и пустил в них стрелы. Если поначалу это также было незаметно проделано, то кто-то всё же при убийстве четвёртого ордынца приметил в небе росчерк летящей стрелы, потому как тут же раздался крик предупреждения, и татары заволновались, что-то выкрикивая. Я не сразу понял, что шла самая настоящая перекличка. А молодцы, не ожидал от них таких действий. И да, молодняк тут сплошной, я видел парочку ордынцев в возрасте. Но скорее всего, это старшие, те самые наставники, что натаскивают их в нападениях, и эта деревня стала очередным полигоном для такой вот кровавой тренировки. Я видел с пяток мужиков из крестьян, убитых стрелами или порубленных. Причём убили их за сопротивление, кто с вилами выскочил, кто с оглоблей. Кого-то убили до того, как он добрался до ворогов, а кто-то успел насадить ордынца на зубья вил. Одного с самострелом долго из избы выковыривали, двух тот насмерть поразил, одного серьёзно поранил, но вроде и его стрелой достали, тело потом на аркане выволокли во двор.

Я же не стал дожидаться, пока закончится перекличка, а то наставники уже, смотрю, заволновались, у полона на лошадях сидели, вон головами закрутили, кого-то выискивая, так что, натянув тугую тетиву, я отправил стрелу в полёт. Чёрт, долго летела, заметил её помощник старшего и отбил щитом. Опытные вояки, это сразу видно. Однако я, может, хоть и огорчился от неудачи, но снова тетива зазвенела, да ещё с быстрой частотой. Пока была возможность, я на максимальной скорости выпускал стрелы в остальной молодняк, благо те такой же реакцией, как старички, пока не обладали. Всё равно скоро мой сарай блокируют и пострелять не дадут, а пока я находился что в полигонных условиях, и терять такую возможность не хотел. За время, пока я шёл от Коломны, находил подходящие деревья для изготовления стрел, зачастую это были ровные ветки, то я изготавливал древки, благо наконечников и перьев имелось в достатке, однако на данный момент у меня в колчане было всего двадцать три стрелы, в которых я был уверен, хотя колчан у меня был увеличенный и мог вместить до тридцати стрел. И все их я быстро выпустил, хотя, надо сказать, стрелял прицельно, видя, в кого выпускал. Молодняк не имел такого опыта, как старики, я в последних уже не стрелял, не видел причин зазря тратить стрелы, если есть те, в кого можно стрелять, будучи уверенным в поражении.

Так и оказалось. У меня оставалось восемнадцать стрел в колчане после выстрела по старшему, вот я их и выпустил. Попал пятнадцатью, из них смертельные раны, думаю, получили не меньше половины, ну по крайней мере все эти пятнадцать выведены из строя, хотя двоим я попал в руки. Те ведь тоже не стояли на месте, и пока стрелы летели, меняли местоположение, оттого три стрелы вообще мимо цели ушли. Ну, одно попадание в коня я не считаю, хотя животину жалко, очень уж жалобно кричала, за сердце брало.

Остальные после гортанных криков старшего быстро рассредоточились и укрылись, лошадей их теперь тоже было не видно. Может, тын деревенские и не стали делать, но заборы между своими подворьями с немалой заботой и любовью соорудили, хотя и плетёные. А умно, если дров зимой не хватит, то чтобы в мороз или вьюгу в лес не ходить, хворост из забора в первое время спасёт, новый летом сплести не трудно. Хм, двойное назначение. Убирая лук и пустой колчан, я отнёс их в свой закуток и оставил там, после чего спустился. У той четвёрки, что внизу стояла, это я про коней, на сёдлах были закреплены колчаны, а в специальных чехлах находились луки, надо их осмотреть. Правда, сейчас мне это вряд ли что даст, тот люк наверху, что выходил на центр деревни, давно уже под прицелом, и если кто там мелькнёт или стрела вылетит, в ответ сразу накроют тучей стрел. Могут и зацепить, так что луки пока для меня не то оружие, которое в ближайшее время может понадобиться, однако на всякий случай приготовить тот лук, что по руке, всё же стоит.

Осмотрев луки, я взял тот, что мне больше понравился, отобрал два колчана стрел, не сортируя их, тут расстояние небольшое, уже всё равно есть там кривизна или нет, и отнёс наверх. Потом снова спустился и, задумчиво осмотревшись, улыбнулся от пришедшей мысли. Сбегав за верёвкой, тут в сарае я их почему-то не нашёл, лишь старую упряжь, а арканов на сёдлах трофейных коней не было, я стал делать замок на входные ворота. Одну створку я закрепил намертво, забив засов трофейным кинжалом, теперь эта створка застопорена засовом, что входил в верхний паз рамы ворот. Вторая открывалась, но я к ней привязал верёвку, а ту к телеге, поставленной на попа, пришлось лошадь задействовать, чтобы её так поставить. Теперь сильный удар ногой по телеге, та падает на кузов, верёвка натягивается и захлопывает ворота, но сейчас она ослаблена. Убедившись, что всё готово, я подошёл к створке и, открыв засов, слегка толкнул ногой створку, и та под негромкий скрип стала медленно открываться, я же успел уйти в темноту и, достав обе сабли, стал ждать.

Всё то время, что я работал, вокруг сарая слышалось множественное шебуршение под хруст снега. Строение уже окружили, судя по мелькавшим теням в щелях, возможно, пытались рассмотреть, что внутри происходит, дальше пошли угрозы, причём довольно изобретательные, но я не обращал на них внимания и работал, тем более в сарае было так темно, что вряд ли что получись бы рассмотреть. Один молодой ордынец, видимо на адреналине, с коня попытался запрыгнуть в грузовой люк на втором этаже, у него это даже получилось, зацепился и стал подтягиваться, но я уже услышал возню и, взбежав по лестнице, схватил самострел и выстрелил в него. Попал, куда и метил, в грудь. Тот уже стоял на коленях и попытался закрыться щитом, да куда там. Болт и щит пробил, и его, так что он выпал наружу, под крики нападающих, и больше подобных попыток те не предпринимали. А когда с моего разрешения ногой одна створка вдруг стала открываться, сама да ещё с таким зловещим скрипом, ордынцы поначалу опешили. А потом под грозный окрик-приказ старшего толпой рванули ко входу. Распахнув створку, вторую не смогли, и так же толпой с саблями в руках забежали в сарай, а я, убедившись, что двое последних забежали, толчком плеча уронил телегу, верёвка натянулась и захлопнула створку. Ордынцы со свету оказались в полной темноте, а вот для меня ситуация оказалась, как в полигонных условиях, и я не стал медлить.

А вообще ордынцев, что устроили налёт на деревню, оказалось куда больше, чем я думал первоначально. Четверо тут в сарае, ещё четверых стрелами побил, пока это не обнаружили, потом ещё пятнадцать поранил да побил, уже больше двух десятков, а тут в сарай вломилось столько же, причём один молодняк без старших-наставников, и сколько-то остаётся на подстраховке с луками снаружи. Похоже, я с полусотней столкнулся. Хе-хе, как в том лесу, когда князя Вознесенского случайно освободил. Знал бы, добил бы его там же, чтобы потом проблем в жизни не иметь. А вот с этим десятком, да ещё ослеплённым темнотой, как бы странно это ни звучало, удалось разобраться в несколько секунд, мне кажется, даже минуты не прошло, я, не церемонясь, срубал руки и колол в шеи молодых воинов, и для меня противников тут не было. Хотя некоторые со страху махали саблями сослепу во все стороны, раня своих же товарищей. Добив последних и убедившись, что подранков нет, я покосился на пленника, у того глаза к темноте-то привыкли, он уже пришёл в себя и видел побоище, что я устроил, потом с не менее большими глазами наблюдал, как я снова конём поднимаю телегу, освобождая натяжение верёвки. А то по началу боя в створку колотили, пытаясь открыть, а сейчас всё стихло, наверху тоже чисто, никто не пытался проникнуть, так что, тихонько толкнув створку ногой, отчего та снова стала медленно со скрипом открываться, я стал ожидать следующих гостей. Вот только в этот раз никто на штурм не спешил. Уж не знаю, почему.

Поначалу, когда створка распахнулась, на неё несколько недоуменно и даже со страхом смотрели, и тишина-а, но, не дождавшись атаки, я стал ожидать дальнейших действий ордынцев. Если старший из наставников не дурак, то сейчас будут переговоры. Думаю, их интересует тот татарчонок в богатых одеждах, что у меня связанный лежит, не зря я рассмотрел его одеяния и решил брать в плен. Не найдя его среди убитых, те логично предположили, что он у меня, но живой или мёртвый, неизвестно. Первый штурм закончился пшиком. Это нападающим было видно отчётливо, трупы через открытую створку можно рассмотреть. Я не поленился, воткнул в тела убитых их же оружие, сабли в основном, точно мертвы, вот и остаются лишь переговоры. Будем ждать. А чтобы поторопить их, нужно показать пленного, а то ещё надумают сарай поджечь. Подскочив к пленнику, я поднял его за шкирку и сопроводил к выходу, а тот мог только семенить. Помахав рукой, чтобы привлечь внимание, я осторожно показал его. Стрелы в него не прилетело, как я опасался, и убедившись, что его опознали, по возгласам понял, вернул на место и привязал к крюку, вбитому в стену, чтобы уползти не мог. Руки за спиной связны, кляп – не-е, теперь никуда не денется.

– Урус, переговоры! – наконец услышал я крик. А чуть позже подал голос староста деревни, видимо среди пленников его нашли.

– Алексей, это я, староста Прохор. Не бери греха на душу, делай, что говорят поганы… Ой! – послышался недолгий шорох, бормотание, и тот продолжил уже плачущим голосом: – Алешенька, делай, что говорят эти лучшие воины степи.

Я только хмыкнул на эти слова и громко, чтобы хорошо было слышно, но не выходя на видное место, мало ли кто из татар на звук умеет стрелять, сказал:

– Прохор, я к тебе лично ничего не имею. Но не стоит тебе на поганых работать. Ты лучше посиди в сторонке, подожди, пока я последних добью. Сколько их там осталось?

– Три руки, – услышал я, и почти сразу раздалось несколько глухих ударов, как будто ударили несколько раз по мешку с мукой, после чего раздался стон, и староста больше голоса не подавал.

А вот я задумался, три руки – это пятнадцать человек, ну или близкое к этому количество воинов. Немало осталось, но это не все пять десятков, а куда меньше. Шансы, значит, увеличиваются, а то я тут подумал, вдруг их тут сотня. Значит, всё же полусотня выходит. Ладно, время идёт, вечер наступает, скоро стемнеет, и тут уже я развернусь, будем от этого отталкиваться. По крайней мере, то, что я потом буду преследовать эту группу, факт, пусть и пешком, но по следам пойду. Хотя у меня кони трофейные, почему бы и на них не преследовать? Посмотрим, а пока ждём. И ожидание не заставило себя ждать. Заставив замолчать старосту, татары чего-то задумали. Я посмотрел в щель, тот у ворот был, живой, уползал с разбитым лицом в сторону, причём так, чтобы ордынцы не отвлекались на него, не привлекая внимания, да и на пути чтобы не оказаться. Затихарился у сугроба, в общем.

– Урус, – снова услышал я тот же окрик, не молодой кричал, видимо из наставников, что знал русский язык. – Отдай пленника по-хорошему, иначе спалим сарай.

– Палите, я-то уйду, отобьюсь, а ваш… – договорить я не успел, рядом с головой просвистела стрела, уйдя вглубь сарая, и там зазвенела в стене, никого не ранив.

Вот как? Вызвали меня, значит, на разговор и выстрелили на звук? Как только смогли, я же стоял в мёртвой зоне? А-а-а, понял, между открытой створкой и рамой ворот была щель сантиметров в десять, и вот её и использовали для выстрела, по-другому никак было. А молодцы. Не ожидал. Сам я после выстрела тут же застонал жалобно так и потопал ногами, как будто упал и забился в конвульсиях, а сам достал сабли, приготовившись к атаке. И она не заставила себя долго ждать, сначала упали тени снаружи. Выглянув через щель, я метнулся от створки вглубь сарая. Наблюдая из укрытия, я обнаружил, как в проём входят четверо молодых воинов, снова без наставников, двое впереди шли с щитами в левой руке и саблями в другой, прикрываясь, а позади за каждым, упираясь в спину, с луками наготове, уже напарники. Наконечники стрел смотрели над плечами ведущих, готовые поразить любого, кто шевельнётся в темноте.

Надо сказать, эти две пары поначалу замерли в проёме ворот, пока глаза привыкали к темноте, шаря ими в поисках меня, но я уже стоял не за соседней закрытой створкой, иначе те уже заметили бы, а за стоявшей на корме телегой, укрывшись за ней, так что те меня не видели. Лошадей в углу, пленника, что мычал у стены, это они рассмотреть в виде силуэтов могли, но не более, глаза ещё привыкали. Потянув телегу, я встал так, что она должна падать в мою сторону, закрывая створку, но я спокойно сделал шаг вбок, уходя от неё. Лучники среагировали на движение и выпустили стрелы, что с дробным стуком впились в днище падающего утяжеления, верёвка снова натянулась, и с глухим стуком ворота закрылись, и воины оказались практически в полной для них темноте. Всё же времени для адаптации я им не дал. Лучники уже шустро накладывали новые стрелы, да поздно, атаковал я их дистанционно. До самострела, что лежал наверху у края люка, не добраться, а я его держал снаряжённым, чтобы выстрелить в тех, кто в грузовой люк наверху полезет, он бы сейчас пригодился, однако имелись также ножи. Рогатина осталась прислонённой к закрытой створке и пока мне была недоступна. Но тут и ножей вполне хватило, лучники не видели броска и проморгали его, оба ножа вошли им в глазницы, и те завалились назад, падая. Я же, подскочив к воинам, отбил один удар в полуслепую, чёрт, они меня видят, ещё сверху через люк свет падает вниз, силуэт на фоне пятна показывает, но всё равно у обоих ордынцев шансов не было, держать строй они не умели, сначала одного пронзил в бок и добил в горло, а потом и второго. Сдаться те не пожелали, да я и не стал бы брать, не тот случай.