Он поджидал на улице, под деревом, куда не доставал свет из фойе. Стрелять он, конечно, не будет, а кастет я сумею парировать. Мышцы мои напряглись, тело сконцентрировалось, как сжатая пружина, приготовившись среагировать при первом движении. Поравнялся с силуэтом и почувствовал, как ноги сами собой замедлили шаг, предательски подрагивая - так было и в Афганистане, когда рядом витала смерть. ,
- На машине катаешься, товарищ капитан? - насмешливо спросил усатый, выходя из темноты мне навстречу.
- Тебе завидно?
- Нет. Я на твоем месте пешком бы ходил, - и удалился в фойе ресторана.
Что это: угроза или... предупреждение? Я был настолько ошарашен, что стоял в растерянности. Кто он? Из шайки бандитов или просто захмелевший задира? Зачем, в таком случае, затевал скандал? Подручный Василия Васильевича? Я пошел к машине.
Дина облегченно вздохнула, когда я сел за руль.
- Что ему надо было?
- Снова извинялся, - соврал я, чтобы не тревожить её.
- Тварь базарная. Днем торгуют, а ночью пьянствуют. Ненавижу.
- А как же ты выбрала себе такую профессию? - поинтересовался я.
- Выбрала, - зло усмехнулась Дина. - И прошу тебя, никогда больше об этом не спрашивай. Без того тошно.
Мне искренне было её жаль.
Дорога была почти пустынна, но я помнил предупреждение и вел машину осторожно, не превышая положенной скорости. Дина не высказала никаких пожеланий, и я повез её к себе. Мы добрались благополучно.
- Позвони матери, - напомнил я, когда мы вошли в квартиру.
- Перебьется, - отмахнулась она. - И плакать особенно не станет.
7
И этот день начался с телефонных звонков. Первым позвонил Вадим Семенович, с работы, из госпиталя, и сообщил, что мать снова сильно заболела, очень просила приехать.
Жили они на даче в Голицыне - матери нужен был чистый воздух, - и Вадим Семенович каждый день вынужден был тратить на дорогу по три часа, добро что электрички часто ходили.
- На этот раз, кажется, я ничем помочь ей не смогу, - уточнил Вадим Семенович и, помолчав, добавил: - У неё рак легких, начались метастазы.
У меня чуть слезы не брызнули из глаз - значит, скоро мамы не станет. А я-то, шалопай, дерзил ей, обижал... Милая, добрая мама. Возможно, она догадывалась, что больна - конечно, догадывалась, и все просила меня жениться, устроить свою жизнь; тогда, мол, она будет спокойна... Видно, не дождется.