Любовь Бешеного

22
18
20
22
24
26
28
30

— Выходи!

И снова у Савелия возникло впечатление, что все тюрьмы мира построены по единому образцу. Вход в американскую точно напоминал вход в русскую. Сержант ввел его в небольшой тамбур. Слева за маленьким окошечком сидел офицер. Сержант опустил документы в металлический поддон и толкнул его к дежурному офицеру. Через несколько секунд прозвучал звонок, и решетчатая дверь медленно провалилась в стену. Войдя, они оказались в еще меньшем тамбуре перед другой, на этот раз сплошной железной дверью, а за окном с решеткой сидел другой офицер, который, сверив документы, вернул их через такой же поддон, после чего открыл дверь, за которой их встретила мощная фигура другого офицера — на этот раз чернокожего.

— Привет, Морис! — улыбнулся он сержанту.

— Привет, Билл! Все еще здесь?

— Не всем же улицы утюжить! — подмигнул тот. — Кого привез?

— Вот его документы.

Офицер пробежал протокол суда и удивленно взглянул на Савелия.

— Надо же, впервые встречаюсь с таким: статья есть, в тюрьму направлен, а документов нет, срока нет! Уникальный ты парень, однако!

— Он усмехнулся и покачал головой.

— Ладно, Билл, ты тут с ним разбирайся, а я должен возвращаться: дела! — Сержант попрощался с Биллом за руку, нажал на кнопку дежурного, замок щелкнул, и дверь открылась.

— Удачи тебе, парень! — тихо бросил Савелию сержант и скрылся за дверью.

— Фамилия, имя? — спросил Билл.

— По написанному — Кларк Рембрандт! — ответил Савелий.

— Сэр или офицер! — недовольно бросил тот.

— Да, офицер!

— Как же настоящая фамилия?

— Не помню, офицер! — вздохнул Савелий.

— А зря! — машинально бросил тот, изучая документы, потом кивнул в сторону брезентовой занавеси. — Зайди туда!

— Да, офицер!

За брезентом сидел молоденький офицер-мексиканец и что-то писал. На стене была нарисована своеобразная мерная линейка для определения роста в футах и дюймах.