— Поговорили и разбежались! — пожал плечами Белоух.
— Сева, кажется, нам здесь мозги парят! — с усталым вздохом заметил Каюмов.
Мяснику не нужно было намекать дважды, он взял огромные ножницы, которыми нарезали здесь красную материю для обивки гробов и захватил ими яички мгновенно побелевшего от ужаса Белоуха.
— Мужики, не нужно! — чуть не плача, взмолился он. — Я действительно не знаю, что вы хотите услышать!
— Не знаешь? — улыбнулся Каюмов, снова вздохнул и взглянул в горящие от нетерпения глаза подручного.
А Мясник только этого и ждал: он дико засмеялся и клацнул ножницами. Белоух истошно взревел и, все еще не веря, взглянул вниз, на окровавленные комочки упавшие к его ногам.
— А-а-а! Зачем, мужики? Я все скажу! Всее-е!!! — из его глаз брызнули слезы.
— Вот и говори! — невозмутимо пожал плечами Каюмов.
— Он заплатил мне пятьдесят тысяч баксов за то, чтобы я помог ему выйти на тех, кто церебросит его за границу! А им он отстегнул сто пятьдесят тысяч зеленых! Те отвезли его сначала в Чечню, а потом в Пакистан!
— Дальше!
— А дальше он отправился в Америку, в Нью-Йорк, кажется! — сквозь стон и слезы, подвывая выкрикивал Белоух.
— Кажется? — переспросил Каюмов и даже не успел взглянуть на своего подручного, как тот уже откинул окровавленные ножницы в сторону, подхватил в руки дрель с длинным сверлом и включил ее. Дрель так страшно взвизгнула, что даже у Каюмова заломило зубы.
— Нет-нет, не кажется! Точно, в Нью-Йорк, и там он заплатит еще сотню тысяч! — завопил Белоух, от страха вращая глазами, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
— Видишь, как все просто! — нравоучительно заметил Каюмов. — Сам виноват: я ж тебя предупреждал! Ответил бы сразу на мои вопросы и никто не сделал бы тебе больно, Эх, люди, люди, никак не могут понять своей выгоды! — огорченно добавил он и махнул рукой.
Страшно оскалившись. Мясник безжалостно ткнул длинным сверлом в грудь Белоуха, и через мгновение оно уже вгрызлось в его сердце. Коротко ойкнув, Белоух обмяк в руках Хорькова и вскоре уже покоился в свежевыструганном гробу, а в его руках, как выразился Мясник, «для смеху», покоились его же яички.
— Приберите все здесь, отнесите этого мудака к старику Макару! — приказал Каюмов.
— А со стариком как быть? — с намеком спросил Сорокопятов.
— Пусть живет: он безвреден и может еще пригодиться! Пока, мужики, мне нужно успеть позвонить! — Каюмов быстро вышел и к назначенному часу уже входил к себе домой.
Не успел он прикрыть за собой дверь, как раздался звонок.
— Химик? Привет, браток, от дяди Кости! — проговорил Говоров.