— За нее. Как орех, говоришь? Михалыч выпивает свою «сотку» махом.
— Ага! Легко! — Следую его примеру.
— Ну-ну… Послушай пока свои песнопения в состоянии тяжелого наркотического опьянения… Ты, кстати, — не поэт?
— Да покамест нет.
— Тем более любопытно… И посмотри, как я разложил стихи и музыку по цветам. — Он кивает на монитор, манипулирует с клавиатурой — в комнате звучит мой собственный голос, громко, напевно:
«Смута смутная — плач дорогою, жизнь беспутная, даль убогая…»
— Ты прямо Кобзон! Или этот — Паваротти! — произносит Михалыч, наклоняет ухо к моему рту, шепчет одними губами:
— Рассказывай. Эта бандура глушит все!
Бран сидит в небольшой комнатке. Перед ним — телеэкраны, на которых изображение всех комнат и коридоров Замка. На особом экране, крупно, — комната программистов. Принявшие коньячку мужчины активно и весело что-то обсуждают, но слов их не слышно — все глушит звучащая песня.
Валериан сидит на стуле, вперившись взглядом в монитор дублирующего компьютера. Сзади него — охранники и незнакомый мужчина.
— О чем они? — спрашивает мужчина невысокого худого субъекта.
— Прочесть по губам невозможно. Совершенно нечеткая артикуляция. Да и сидят они к камере боком.
— Они там, часом, не напьются? — снова спрашивает тот, теперь уже Валериана.
— Не должны. Михалыч — он всегда такой, а этот — не знаю… Да они и выпили немного.
— Что это за всполохи на экране?
— Цветовая авторская расшифровка текста и музыки…
— Зачем это нужно?
— Ключ-код может быть чем угодно…
— Цветом — тоже?
— Да.