Любовь и доблесть

22
18
20
22
24
26
28
30

– Это ты только сейчас понял, Корнилов?

Пленник хотел что-то сказать, но промолчал, лишь глянул на Олега зло.

– А ты чего вообще ожидал, служивый? Пирожное с вареньем и без хлеба? Нет, друг Корнилов, бесплатной патоки не бывает.

– Я не трус. Просто...

– Понимаю. Беспокойно. И неуютно. А кому под перекрестным огнем уютно?

Никому. Факт.

– Дети останутся. Что мне было делать? Выбора не было.

– Выбора никогда ни у кого нет. У мужчин – особенно. Если живешь честно.

– Плевать на честь, когда нечего есть.

– А вот это действительно жаль.

– Отпустите меня. Вы же понимаете, в ваших играх я человек случайный.

Дети... Я не могу о них забыть... И вы, вы не простите потом себе, если...

– Я не прощу себе, если что-то случится с девчонкой по имени Даша. И себе не прощу, и тебе, и Грифу, ты понял? – жестко оборвал его Олег. – А о своих детях нужно было ДУ" мать, когда на службу нанимался.

– Я нанимался на работу.

– Да как ни назови, все – война.

– Чужая, – процедил сквозь зубы Корнилов.

– Запомни, технарь, на всю жизнь запомни, – тихо сказал Олег, глядя в глаза пленнику. – Чужой войны не бывает.

Данилов вывел пленника из подъезда, так и не развязав рук: просто набросил на плечи длинный плащ. Они направились к покинутому красному «форду-эскорту».

Все это наблюдал человечек с верхней площадки шестнадцатиэтажки. Он поднес к губам аппарат связи:

– Объект захватил Корнилова.