Любовь и доблесть

22
18
20
22
24
26
28
30

Машины шли с одинаковой скоростью. В свете фар мелькали выхватываемые из тьмы щербатые бетонные ограждения, обрамленные сверху арматурой и неопрятно проржавевшей и висевшей кусками «колючкой», откуда-то доносился лай псов, в днище «эскорта» стучала выброшенная колесами щебенка, а порой и само днище жалобно взвизгивало, притираясь о низкие края разбитой дорожной ямы.

«Крузер» нагонял. Он шел ходко и мощно, как скоростной колесный танк, лишь щебень похрустывал под широкими протекторами.

Олег вытащил из-за пояса отобранный у Гриши «стечкин», сбросил «флажок» предохранителя, положил пистолет рядом.

– Ходко идут. И музычку, поди, слушают!

– Что вы сказали? – С перепугу Корнилов снова перешел на «вы».

– Молись, умник. Молись! Чтобы наша италийская профурсетка на здешних колдобинах колесо не утеряла!

– Все пропало... Нас списали. Я же говорил. Нас убьют. – Корнилов дошел до той стадии психомоторного ступора, когда смерть кажется спасением и единственным выходом. Олег всерьез заопасался, как бы его невольный попутчик не вывернул вгорячах руль и не направил авто в железобетонный забор.

– Что-то ты нервный, технарь. Куришь?

– Бросил.

– Можешь закуривать. Здоровью это уже не повредит.

Корнилов машинально кивнул, вытянул из брошенной ему на колени пачки сигарету, вставил в щель между плотно сомкнутыми губами, чиркнул колесиком зажигалки. Олег кивнул: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не икало под руку!

Дорога выровнялась, пошла в гору.

– Не боись, умник. Скоро трасса. А на большаке нашу кокетливую итальянку такой урод никак не догонит!

– Мы не уйдем... – прошептал Корнилов обреченно. – У этого «крузера» заказной движок. Разгоняет до ста двадцати.

Данилов присвистнул.

– Миль! – мстительно добавил инженер.

– Озадачил. Да это просто Шумахер какой-то! «Формула-один» на тропе носорога! Сколько там людей?

– Может, двое, а может, и двенадцать! Габариты позволяют.

– То, что габариты позволяют, я и сам вижу! Как обычно этот твой...

– Сытин.