Ты вот смотришь на меня, и словно сквозь, и что ты видишь – в своем прошлом или в душе своей – откуда мне знать... – На ресницах девушки блеснули слезинки, крупные, как капельки росы на цветке. – Это ты для меня вдруг, в одночасье, сделался всем, а я... Может быть, я – просто подорожник? Пришла, повисла на шее и не отпускаю. – Даша закрыла лицо ладошками и заплакала горько и безутешно, как оставленный ребенок. – Ничего, ничегошеньки я не понимаю в этой жизни...
Жила всегда за папой, как во сне, как в той сказке про принцессу, которую берегли от уродств и тягот жизни и тем – погубили... А ты слушаешь меня, а я стараюсь и тебя убедить, что я твоя теперь, и себя, наверное... Ты любишь меня?
– Да.
Еще и слезинки не высохли, а Даша уже улыбнулась, и все лицо ее преобразилось мгновенно, словно свежий луг озарил-ся солнцем после теплого летнего дождя.
– Вот сидишь ты, Данилов, и думаешь, наверное, какая я все-таки взбалмошная дура... Ну да: когда влюбляются – глупеют. А потом... Наверное, я еще не выросла.
– Разве?
– Да, я знаю. Я слишком прямолинейна. Как подросток Взрослые женщины так не поступают.
– Откуда ты знаешь, как поступают взрослые женщины?
– Знаю. У папы была не одна.
– Ну и что же ты выяснила?
– Настоящая женщина никогда не говорит ничего определенного. Ни «да», ни «нет». И мужчины именно поэтому сходят по ней с ума. А я... Я не люблю ничего неопределенного. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы заполнять ее кокетством.
Поэтому я и не хочу взрослеть. – Даша взяла маленькую пузатую бутылку с коньяком, плеснула чуть-чуть в чашку, выпила единым глотком, облизала губы, лукаво посмотрела на Олега:
– Хотя кокетничать – очень приятно.
– Даша...
– Нет, Данилов, ты ведь тоже в меня влюблен, не спорь. Tы тоже поглупел, иначе не стал бы слушать всю ахинею, что я несу. – Девушка вздохнула. – Хотя...
Настоящая женщина, кроме всего прочего, всегда оставляет себе выбор, даже если не признается в этом и себе самой. А я – не хочу никакого другого выбора. Не хочу.
Звук на лестнице был резким – словно металл уронили на металл. Одним движением Олег смел со стола лампу, швырнул Дашу на пол и прикрыл собою. Как оказалось в его руке оружие, он бы и сам не смог объяснить внятно. Черный зрачок ствола смотрел на дверь. В замке медленно провернулся ключ. На пороге возникла фигура человека. Чиркнул кремень зажигалки, осветив растерянное лицо мужчины лет тридцати пяти.
– Валя? – позвал он в темноту.
Данилов поднялся, спрятал пистолет за спину, подошел к мужчине вплотную, спросил резко:
– Кто вы? Что вам здесь нужно?