Машина взлетела; лес помчался под плоскостями и ушел куда-то вниз: пилот заложил вираж и пошел на высоту.
Гена сидел белый как полотно, зажав губами сигарету, чиркал и чиркал колесиком зажигалки, безуспешно пытаясь добыть огонь. Наконец ему это удалось; не отрывая сигареты от губ, он спалил ее на две трети, окутавшись дымом, как притушенный Горыныч, выдохнул:
– Ну-е-о... – Посмотрел на Данилова:
– Ну ты снайпер. А чего всех не перекосил? Мог бы!
– Мама не велела.
– А они бы нас порешили? – Гена указал коротким пальцем на застрявшие в обшивке пули.
– Издержки профессии, – пожал плечами Данилов, добавил язвительно:
– Жить всем надо.
Пилот, отдав штурвал штурману, вышел из кабины:
– Ну че, живы?
Не дождавшись ответа, выдернул изо рта у Гены сигарету, докурил в одну затяжку. Бросил:
– Ты что-то вообще сегодня... Не в тире стреляешь, мля! Попадать нужно.
– Да так вышло, Михалыч.
– Ну-ну. Хорошо хоть гранатометчика срезал грамотно. А то бы – гайки.
Гена бросил взгляд на Данилова: тот скромно молчал, уставившись в переборку. Михалыч понял взгляд по-своему:
– И то правда. А что, Олег, доплескаем емкость?
Данилов только кивнул. Он и сам чувствовал напряжение: уж очень давно не попадал в переделки.
Выпили. Покурили. Михалыч ушел в кабину.
– Вот так! Это ведь Михалыч сам напортачил! Подскоков тут что грязи, и одна полянка на другую похожа, как две сучки одного помета! А он нет чтобы присмотреться, плюхнулся, будто к теще на варенье! И туда же, учит! Ты слышал?
«Попадать надо...» А этим бесам только давай: обрадовались дармовой борт разуть, да поспешили: им бы дождаться, пока остановимся, подойти чинно... А они сразу палить начали. – Спросил безо всякого перехода: