Ультиматум губернатору Петербурга,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Нормально, — Птица пожал плечами.

— Сомневаюсь, — сказал хирург. — Давайте поужинаем, а потом я вас посмотрю.

— Зачем это? — спросил Птица довольно грубо.

Солодов как будто не заметил этого. Ответил спокойно:

— Я врач. Предполагаю, что у вас есть травмы. Спорить мы не будем.

— Извините, Борис. Я немного не в себе.

— Давай на ты, — сказал Солодов.

— Давай, — согласился Птица. Ему было все равно.

Ужин они готовили вместе. Птица быстро почистил картошку, а хирург нарезал помидоры в салат. Работали молча. Птице говорить не хотелось, Борис догадывался о его состоянии, с вопросами не лез. Когда все было готово, хозяин поставил на стол темную бутыль. На этикетке красовался череп и скрещенные кости.

— Спирт, — пояснил он. — Медицинский, чистый… Тебе не предлагаю. Нужно еще разобраться с твоим здоровьем.

Птица невольно улыбнулся. Рядом с этим мужиком он как-то отогревался душой. Они были разные, очень разные, но в хирурге Леха чувствовал очень крепкий хребет, спокойствие и какое-то незнакомое ему понимание жизни. Они стояли на разных полюсах, но оба видели смерть и кровь вблизи. Им было легче понять друг друга.

— Ты чего улыбаешься? — спросил Солодов.

— Подумал — до чего вы с сестрой похожи. Голосом, интонацией.

— Ты знаешь Юлю?

— Только вчера познакомился. Мельком.

— Ну-ка постой, — сказал хирург. — Ты вместе с Мишкой служил?

— Было такое дело.

— Ты — Птица, — утвердительно сказал Смоленцев. — Пернатый.

Террорист Воробьев молча кивнул и сглотнул комок. Он только на минуту смог сбросить тяжесть своей беды. Борис напомнил ему веселую рыжеволосую Юльку… Кухню, где колыхались пальмы на фотообоях. И так же варилась картошка. Его сын был еще жив. Его жена еще была БЕРЕМЕННОЙ ЖЕНЩИНОЙ. Не хочешь пойти в РУБОП? Он стиснул зубы и закрыл глаза.

— Что с тобой, Леша?