Исцеление смертью,

– Что вас тревожит?

– Да я только об этом и твержу последние полчаса! – разозлился Римо. – Вы что, не слушаете меня?!

– Ничего вы толком не говорите. И почему вдруг сейчас?

– Вовсе не вдруг! Это долго копилось…

– Вас тревожат ваши лица? – спросил Смит.

– Вряд ли вы сможете понять меня, – вздохнул Римо.

– В следующий раз, я обещаю, мы восстановим ваш первоначальный вид или близкий к нему, – сказал Смит.

– Если не прикажете хирургу нечаянно ошибиться, – заметил Римо. – Я ведь теперь не только подозрителен для вас, но и опасен. Не так ли?

– Я не сделаю этого.

– Такую операцию я выдержал бы и без наркоза, – сказал Римо, с завистью взглянув на полчища насекомых, кружившихся под лампой уличного фонаря в безумном вихре жизни.

– Не сомневаюсь.

– Вероятно, Чиун выполнит ваше поручение, если вы захотите убрать меня?

– Кто же еще? – На застывшем как маска лице доктора Смита не дрогнул ни один мускул. – Он ведь профессионал.

– Именно! В большей степени, чем я.

Смит повернул свой портфель замками к свету уличного фонаря, секунду поколдовал и открыл его. Римо, готовый к любым неожиданностям, внутренне напрягся. Однако на этот раз все было по-честному: Смит вынул из портфеля магнитофон.

– Хочу, чтобы вы послушали эту запись, – сказал он и нажал кнопку.

Говорил Кловис Портер.

На одной из грязных улиц черного квартала в Вашингтоне, округ Колумбия, в свете уличных фонарей, окруженных полчищами насекомых, Римо услышал, как фермер из Айовы прощался со своей женой, единственной женщиной которую он любил; прощался потому, что еще больше любил свою страну.

И Римо сдался:

– О"кей, сукин вы сын! Но это в последний раз!