Корабль смерти,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Стой! — скомандовал один из них, повыше ростом и пошире в плечах.

На смуглом арабе был черный костюм в тонкую полоску и черная рубашка с белым галстуком. Его темные, обильно умащенные волосы были зачесаны назад. Он протянул правую руку, и она легла на плечо Римо.

Римо поднял глаза и увидел детину выше его па целых четыре дюйма. Тот выпалил очередь из арабских слов.

— Говори по-английски, олух! Я ведь не из ваших торговцев коврами, чтоб их черти взяли!

Высокий страж широко осклабился.

— Я спрашивал, что ты здесь делаешь, маленький человек с большим нахальством. После восьми часов вечера этот коридор закрыт для посторонних.

На лице Римо появилась улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

— Гуляю.

Рядом с первым встал второй охранник, одетый так же, как первый, если не считать черно-белых туфель с узкими носами.

— Это американец, — сказал он.

Первый охранник недобро усмехнулся и сжал рукой плечо Римо.

— О, американец! Значит, ты фашист, расистская сволочь, прихвостень империализма?

— Нет, — сказал Римо. — Я — стопроцентный янки, меня зовут Янки Дудл, я родился в День независимости в рубашке со звездами и полосами.

— Я думаю, надо его задержать, а утром допросить, — сказал первый стражник.

Он сжал плечо Римо еще крепче, но тот, по-видимому, этого не почувствовал.

— Как идут дела в Ливии? — спросил Римо. — Сколько детей убили ваши храбрые налетчики на этой неделе?

— Хватит болтать, грязная свинья! — сказал второй охранник. — Бери его, Махмуд, запрем его в камере для допросов.

— Верно, Махмуд, — поддержал его Римо. — Хватай меня. Ты знаешь, я уже целых пятнадцать минут здесь хожу. Смерть хочется пописать, но не на кого. А тут, на мое счастье, вы подвернулись.

Махмуд переглянулся со своим товарищем и покрутил пальцем у виска.

— Ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать, Махмуд? — спросил Римо.