Проклятие вождя,

Сможет ли он сам, подумал Римо, с тем же спокойствием смотреть в глаза смерти, как Смит, – со спокойствием, которое дает сознание честно выполненного долга.

– Я бы не хотел, чтобы вы там задерживались, – сказал он вслух. – Вдруг вам понравится отдыхать и вы решите выйти в отставку?

– Вам это будет неприятно?

– Кто тогда станет оплачивать мои счета? И расходы по кредитным карточкам?

– Римо, а что там за шум?

– Это Валери. Она в шкафу, так что за нее не волнуйтесь.

– Это та, из музея?

– Да. За нее не беспокойтесь. Когда вы отбываете в Мэн?

– Прямо сейчас.

– Желаю приятно провести время. Если вас интересуют лучшие лыжные трассы, я могу посоветовать отличный справочник.

– Правда? – сказал Смит.

– Правда Из него вы узнаете все о небывалом мастерстве и неукротимой смелости автора. Еще там рассказывается об интригах в горнолыжном бизнесе и срывается маска лицемерия с владельцев горнолыжных курортов.

– Я буду возле горы Себомук. Что там написано о катании в тех местах?

– Кто его знает. В такие тонкости автор не вдается.

Повесив трубку, Римо предложил Валери на выбор: отправиться с ними в поместье Эджмонт или остаться связанной в шкафу. Если бы она была не такой, какой она есть, существовал бы и третий вариант, они ее отпускают с тем условием, что она будет держать язык за зубами и ничего никому не расскажет.

Римо помолчал. Уже второй раз, подумал он, второй раз за последние пять минут он беспокоиться за жизнь постороннего человека. Всесторонне обдумав эту мысль, он понял, что такое положение вещей ему неприятно.

Со своей стороны, Валери решила отправиться вместе с Римо и Чиуном, при этом она исходила из того, что выбраться из шкафа ей точно не удастся, а вот если она будет с ними, то, возможно, сумеет ускользнуть.

Или, по крайней мере, громко и долго звать полицейского.

Жан-Луи де Жуан курил сигарету «Галуаз» в длинном мундштуке черного дерева, мужественно, но тщетно пытаясь избавиться от ощущения, что сигареты «Галуаз» имеют вкус подгоревших кофейных зерен. Он смотрел через тонкие занавески, висевшие на окнах третьего этажа здания, выстроенного из красного кирпича, на пространство, отделявшее дом от дороги.

Дядюшка Карл стоял возле красного кожаного кресла с высокой спинкой, где сидел де Жуан, и тоже смотрел в окно. Время от времени де Жуан сбрасывал пепел с сигареты на до блеска начищенный паркет, подобранный половица к половице еще в те времена, когда мастера ценили дерево как материал, а не воспринимали его как необходимый переходный этап к изобретению пластика.