Рождение Дестроера,

22
18
20
22
24
26
28
30

Лежа на спине с закрытыми глазами, Римо Уильямс беззвучно постукивал себя пальцами по животу. А на что, собственно говоря, похожа смерть? На сон? Спать он любил. Почти все любят поспать. Так чего бояться?

Если глаза открыть, виден потолок. Но с закрытыми глазами, в созданной им для себя темноте, он становился на мгновение свободным, свободным от тюрьмы и от людей, которые хотят отнять у него жизнь, от серой решетки, от резкого света лампы под потолком. Темнота умиротворяла.

В коридоре послышался мягкий ритм приближающихся шагов. Звук громче, громче. Шаги смолкли. Бормотание голосов, шелест одежды. Звон ключей и лязганье отворяющейся решетки. Римо моргнул от яркого света. На пороге камеры стоял монах в коричневой рясе, сжимая в руке черное распятие с серебряной фигуркой Христа. Темный капюшон затенял лицо. Глаз не было видно. Он держал распятие в правой руке, а левая была спрятана под складками рясы.

– Вот и священник, – отходя от двери, сказал надзиратель.

Римо сел, спустив ноги с койки и опершись спиной о стену. Монах стоял неподвижно.

– Святой отец, у вас есть пять минут, – проговорил охранник. Снова щелкнул ключ в замке.

Священник кивнул. Римо жестом указал ему на свободное место на койке.

– Благодарю.

Монах присел рядом, держа крест перед собой, как наполненную до краев лабораторную пробирку. У него было суровое, в морщинах, лицо. Впечатление было такое, словно оценивающий взгляд его голубых глаз прикидывает, как бы ударить, а не спасти душу. В свете лампы на его верхней губе поблескивали капельки пота.

– Хочешь ли ты спасти душу свою, сын мой? – спросил монах, чересчур громко для такого вопроса.

– Конечно, – ответил Римо, – кто же не хочет?

– Хорошо. Сумеешь ли ты, обратясь к собственной совести, совершить акт самоочищения?

– Я плохо разбираюсь в этом, отец…

– Понятно, сын мой. Господь да поможет тебе.

– Ага, – вяло произнес Римо. Может, если закончить побыстрее, останется немного времени на последнюю сигарету?

– Грешен ли ты?

– Не знаю.

– Нарушал ли ты заповедь Господню, гласящую: «Не убий»?

– Я не убивал.

– Сколько человек?