Узы крови,

Как на импровизированной трибуне, он стоял на невысоком камне у скелета сгоревшего самолета и вещал тоном полицейского при исполнении обязанностей.

– Как сейчас? – спросил Римо женщину.

– Кажется, лучше.

Римо резко сжал пальцы. Женщина ахнула, но когда утих болевой шок, и она, и Римо поняли, что кости улеглись как надо. Потом Римо помассировал ей шею, чтобы смягчить глухую боль заживления, которая прилет позже.

– Спасибо, – сказала женщина.

– Послушайте, я к вам обращаюсь! – кипел Джонсон. – Как вы смеете игнорировать мои вопросы? Кто вы, по-вашему, такой? – Он оглядел других пострадавших, вяло сидевших на песке у самолета, и приказал:

– Только посмотрите на него! Посмотрите, во что он одет! Ничтожество! Какой-нибудь автомеханик! Командование беру на себя я и говорю вам, что мы уходим!

Римо встал и небрежно стряхнул песок со своих солдатских штанов.

– Мы остаемся, потому что скоро прилетят вертолеты спасателей. Это вопрос времени. Сгоревший самолет – ориентир. Если мы начнем бродить по пустыне, нас могут вообще не найти.

– Можно ждать часами, пока прилетят эти так называемые спасатели! Я сказал – уходим.

– А я сказал – остаемся.

– Ты это с чего распетушился? Кто тебя уполномочил командовать? спросил Джонсон, в мыслях своих воображая, как в Голливуде снимут фильм, живописующий его героические действия по вызволению из пустыни собратьев по несчастью. В роли Лоренса Темпли Джонсона – Роджер Мур. Он бы предпочел Дэвида Найвена[2], но тот уже умер. – Ставлю на голосование. Здесь у нас демократия.

– Нет, – сказал Римо. – Здесь у нас пустыня. И тот, кто пойдет разгуливать, погибнет.

– Посмотрим! – повысил голос Джонсон. – Все, кто за то, чтобы уйти отсюда, скажите: «да».

Никто не сказал «да». Все проголосовали своей задней частью, прочно упертой в песок.

– Кретины! – рявкнул Джонсон. – Ну, я пошел.

– Очень сожалею, но не могу тебе этого позволить, – сказал Римо.

– Почему это?

– Потому что я дал себе слово, что все мы выберемся отсюда живыми, и не допущу, чтобы ты достался стервятнику.

Джонсон соскочил с камня, широким шагом приблизился к Римо и ткнул ему в грудь указательным пальцем: