Он обходил стороной только двери лабораторий со знакомыми уже бронированными стеклами. Не было времени вглядываться, однако Загороднев пришел к выводу, что отравляющих веществ в бункере немало. Удивило другое: принадлежность ОВ к Вооруженным силам России. Точнее, Советского союза. Зная маркировки, Нафтизин без особого труда определил снаряды ствольной артиллерии ХСб с весом отравляющего вещества 1,390 килограмма, модуль 9-ЕК-3264 весом более 17 килограммов, блок авиационных бомб 9-А-3109... Часть боеприпасов была снята со снарядов. «Не с ними ли работали наши специалисты?» – подумал он.
Моджахед тоже отметил время. «Еще пять минут, – решил он, – и надо уходить». Труп Марата Джумаева говорил за остальных бойцов, оставшихся в бункере.
Против команды Аль-Хадиси Моджахед с товарищами отработал в прежнем ритме. Разрывы гранат вывели из строя все лампы дневного освещения, и скрытое помещение погрузилось во тьму. Спецназовцы, включив приборы ночного видения и опустив их на глаза, вошли внутрь, рассредоточившись в трех направлениях. Мешал едкий дым, поваливший наружу, но цели были видны достаточно хорошо. Пули из пары «валов» и «винтореза» Гюрзы не щадили ни раненых, ни уцелевших после взрыва. Кошмар напоследок явился каждому «алькоровцу» в виде горящих, как глаза аллигатора, кроваво-розовых огоньков, выслеживающих цели, и вспышек стрекочущего оружия.
Одна из пуль нашла командира «Алькора», и он, тяжело ахнув распахнутым ртом, уронил голову на грудь.
Минутами раньше он, откровенно прятавшийся в подвале резиденции, которую приехал защищать, зло думал, что русским спецназовцам не выбраться. На его глаза навернулись слезы обиды, когда он связался по радио со штабом корпуса и полицией Эн-Наджафа. Не пройдет и получаса, как здесь все возьмут в такое плотное кольцо, из которого не выкарабкаться даже хитрому пустынному каракалу. «Русской тройке» блокируют не только дороги, но и выставят посты на каждом бархане.
– Не знаю, – бросал он в рацию, избегая взглядов бойцов, – диверсантов не меньше сотни! Иначе как бы они положили две трети моих людей? Не дайте им уйти!
Как раз в это время мощный взрыв сорвал дверь с петель.
«Еще пять минут, и надо уходить».
Али-Баба и Гюрза заняли места за колоннами портала, словно верили в чудо. Они готовы были к новому бою, расстрелять последние патроны и так же до последнего ждать и надеяться. Они старались не думать о том, что вернутся с пустыми руками, не выполнив задание, потеряв больше половины группы вместе с командиром; и о том, как будут уходить. Уйдут. Втроем просочатся сквозь любые кордоны – пешком, ползком, днем и ночью будут идти.
Хайдар решил не отпускать заложников ни на шаг. Когда в комнате появился Плут и доложил о результатах, Алексей знаком поманил их за собой.
Хитрук и без посторонней помощи обнаружил вентиляционную шахту. Она находилась на уровне двух с половиной метров от пола. К ней вели цинковые трубы, рукавами уходящие из этого тесного помещения размером шесть на три метра. Сам вентилятор и мотор крепились на массивных болтах, торчащих из бетонированной площадки. До недавнего времени трубы издавали дребезжащий звук, который пропал вместе с грохотом опустившейся герметичной двери. Капитан еще не знал, что от цианида погиб его боец, что газ предназначался всем (противогазы от него не спасут) в самом начале операции в бункере – но не позже, поскольку вариант с дверью виделся попыткой взять диверсантов в плен. Хотя газ мог сказать свое веское слово позже – после попытки спецназовцев подорвать дверь. Сильнейшее отравляющее вещество, его хватило бы на тысячу человек. В первую очередь они стали бы искать выход, а уже потом думать – минировать бункер или нет.
Действительно, атмосфера в отсеченном помещении и шахте, по которой шла лестница, представляла собой живое ядовитое существо. Любое прикосновение к нему вызывало смерть.
Вентиляционная шахта представляла собой огромное полое бетонное членистоногое с сечением шестьдесят на шестьдесят сантиметров. Вот по этим внутренностям и предстояло прогуляться команде Хайдарова и двенадцати заложникам. Самые трудные участки – многометровые вертикальные. Казалось, невозможно преодолеть их. Вставать друг на друга? Даже опытный «военный альпинист» Хитрук не мог преодолеть это препятствие, отталкиваясь, к примеру, руками и ногами. Попробуй оттолкнись чем-нибудь в этакой кишке.
– У тебя все готово? – спросил Алексей.
– Да, – подтвердил готовность Плут. В руках он держал автомат со специальной насадкой, похожей на гранату со слезоточивым газом, стержень которой вставляется в ствол винтовки или пистолета: выстрел – и граната из пистолета летит на семьдесят метров, из винтовки – на сто двадцать. Эта насадка также имела стержень из легкого сплава, внутри ее находилась титановая «кошка» в сложенном состоянии. После выстрела она «выпускает когти» и цепляется за что только можно уцепиться. Легкий и прочный шнур, выдерживающий до семисот килограммов, небольшой бухтой лежал у ног «военного альпиниста».
– Посветить? – спросил Хайдар.
– Не надо. – Плут, прицелившись в темноту шахты, нажал на спусковой крючок. «Кошка» взвизгнула и в одну секунду размотала часть шнура. Хитрук подставил руку – упадет или нет? Не упала. Где-то на высоте десяти метров «кошка» зацепилась за край колена, обрушив вниз лавину пыли.
Плут, освободив себя от боевой выкладки, остался в майке и брюках; опустив на глаза пылезащитные очки и закрыв нижнюю часть лица банданой, он был готов к подъему. При нем только пистолет и еще четыре заряда для «кошки» плюс пара ножей, рация, фонарик, закрепленный за лямку очков, и запасной нейлоновый шнур – при помощи одной веревки никого на поверхность не вытянешь. И если колен окажется больше или выстрелы окажутся холостыми, также придется туго.
Хайдар отметил время: считая с момента выхода из лифта, прошло чуть больше пятнадцати минут. Хороший результат.
– Давай, Плуг, пошел.