Право выжившего

— Далеко собрались? — Косарев кивнул на чемодан, стоявший в коридоре у стенного шкафа.

— В деревню к деду.

— А, понятно. Бакир вам оставлял что-нибудь?

— Не оставлял. Слушайте, я же вас спросила, что вам от меня надо.

— А ведь это его чемодан, — задумчиво произнес Косарев.

— Ну, его. И что с того?

— Посмотреть бы содержимое.

— И не мечтайте. Ничего я вам не дам смотреть без разрешения Бакира.

— Считайте, что он нам это разрешение дал, — Косарев вынул из нагрудного кармана ветровки фотографию с места происшествия и протянул Серафиме.

— Ox, — воскликнула она от неожиданности, узнав в обезображенном трупе Бакира. На секунду ей захотелось броситься на диван и завыть по-бабьи, во весь голос, но сработала привычка во всех ситуациях владеть своими эмоциями. Бакир погиб. Жаль, конечно, но в конце концов это не самый близкий для нее человек. Нужно вести себя спокойнее, не ныть, не заламывать руки и не рвать на себе волосы. Просто выкинуть все это из головы, постараться забыть.

— Искренне выражаю вам сочувствие, — церемонно и с долей иронии произнес Косарев, отметив про себя, что аспирантка не слишком убивается по своему приятелю. — Коля, найди понятых, — обернулся он к парню в галстуке и костюме.

Коля появился через минуту с двумя парнями — знакомыми Мартынова, которых он использовал в качестве понятых в особенно деликатных делах.

Косарев вытащил перочинный нож и занялся чемоданом.

Замки щелкнули. Внутри лежало несколько пакетов с белым порошком. Косарев взвесил один в руке и обернулся к Мартынову:

— Героин, кажется.

— Да иди ты, — Мартынов склонился над чемоданом. — Тут килограмма три-четыре. Столько наше УВД за всю свою историю не изымало.

— Ну вот только этого мне для полного счастья не хватало, — всплеснула руками Серафима.

Выемка была оформлена. Коля — стажер из прокуратуры, включенный в следственную группу, закончил писать протокол, опечатал чемодан, дал расписаться и в документе, и на бирке хозяйке квартиры и понятым.

Косарев подвинул кресло к дивану, на котором сидела, закинув ногу на ногу и поджав губы, Серафима.

— Серафима Валентиновна, вы должны нам помочь. Мне хотелось бы, чтобы вы подержали это зелье после экспертизы у себя денька два.