— Не буду, — Аверин повесил трубку. — Там он. Поехали. Они вышли из машины, не доезжая до дома, во дворе встретились со старшим группы и поднялись на этаж.
— Вот дверь, — указал оперативник.
— Не выбьешь, — покачал собровец головой. — Придется через пятый этаж штурмовать. Сам вряд ли откроет. У него может быть оружие.
Аверин приблизился к двери. Прислушался. За дверью было тихо.
Неожиданно послышался лязг щеколды, дверь открылась, на пороге показался двухметровый «бык» с мусорным ведром. Глаза мутноватые, как у всех наркоманов.
Аверин рванулся навстречу и с ходу впечатал ему кулак в лоб.
Тюфяк хрюкнул и начал сползать по стенке вниз, Аверин помог ему, подсечкой сшиб с ног, зарыл мордой в ковер и с кряканьем опустил локоть на спину. Там что-то хрустнуло. Наручники щелкнули.
— Как живешь, Тюфяк? — прошептал он. Тот застонал, приходя в себя.
— Вы что, ох…ли?
Подошедший собровец двинул ему ботинком промеж ребер.
— Выбирай слова, сопля.
Пригласили понятых. Через несколько минут Долгушин воскликнул:
— Нашли, — он двумя пальцами вытащил «ПМ», посмотрел на номер, и глаза холодным бешенством налились. — Лехин пистолет… Откуда, браток? — нагнулся над Тюфяком.
— Не знаю. Наташкин, — даже сквозь боль нагло усмехнулся Тюфяк.
— Я верю, — кивнул Долгушин.
После обыска Тюфяка усадили в белую «Ауди», принадлежавшую Московскому СОБРу. Машина тронулась. По обе стороны задержанного сидели Аверин и Долгушин.
— Как милиционера убили? — спросил Долгушин.
— Никакого мента я не грохал. Понятно? Чего вы мне шьете, я не понимаю. Понятно? И вы за все ответите. Понятно, да, менты?
— Понятно, — кивнул Долгушин. — Что же, больше вопросов не имею.
В салоне царило гробовое молчание. Машина выехала за кольцевую дорогу.