Небо падает,

– Я не могу лететь “Аэрофлотом”, – сказал Римо.

– Почему?

– Если вы ожидаете какого-то суперопасного оружия и готовы положить миллионы своих людей только для того, чтобы выиграть войну, то неужели вы не собьете самолет с носителем этого оружия на борту?

– Мы заставим его лететь на огромной высоте, но знайте, что парашют на такой высоте не сработает.

– Ничего, я его модернизирую.

– Не валяйте дурака, вы же все прекрасно понимаете. И знайте, я не сентиментален. Но все же желаю удачи.

– Не нашли ничего более трогательного, чем это “желаю удачи”? – сказал Римо. – Смотрите, не разревитесь.

* * *

Макдональда Пиза привез последний самолет, которому разрешили посадку в Москве. Немногим позже командование ПВО получило странный приказ. Ни одному самолету не разрешалась посадка, даже самолетам “Аэрофлота”. Любой самолет, нарушивший запрет, немедленно должны были сбить службой ПВО, неважно, кто находился на борту.

Во всем этом трагическом деле Земятин нашел только одну светлую сторону. Они наконец-то указали изъян этого совершенного врага. Он сказал об этом генералу Ивановичу, показывая заявление американской мирной миссии. Старый фельдмаршал хорошо знал этого проницательного молодого человека, которого он многому научил, и который нашел себя в поисках связи между проблемой войны и секретным агентом. О том, что через сорок восемь часов может начаться атомная война, он умолчал. Иванович не должен был этого знать. Молодой генерал и без того знал слишком много того, чего Земятин не открывал ни одному человеку. Он показал Ивановичу заявление мирной миссии, которое привез Макдональд Пиз.

– Значит, он сам и является тем самым страшным оружием. Это все объясняет. Итак, Америка хочет мира, – сказал Иванович.

– Конечно, нет, они просто хотят попридержать нас, чтобы за это время придумать, как с нами покончить.

– Вы уверены?

– Абсолютно, – ответил Земятин. Они находились в его квартире. Телохранитель спал, громко храпя. – Они жертвуют менее значительным оружием, чтобы спасти главное.

– Если только они не говорят правды.

– Нет, они послали этого человека на верную смерть. Нам известно, что он обладает невероятной силой и удивительной реакцией, но это всего лишь человек. Он может увернуться от одной пули, но не от тысячи. Он всего лишь человек, и мы знаем его недостатки. Даже сержанту ясно, что с ним делать, – сказал Земятин.

Лицо Ивановича утратило свою невозмутимость, глаза остро прищурились.

– Да мы убьем его. Ведь он всего лишь человек. Но в чем его уязвимость?

Земятин уставился на свою чашку с коньяком. Все эти прошедшие годы, смерти, войны так утомили его, что он чувствовал себя совсем стариком.

– Его уязвимость в его командирах. Они просто подали его нам на тарелочке – вот что они собой представляют, отсюда можно и танцевать. Предстоящие дни принесут много смертей. А славно было бы, малыш, если бы в мире были одни дворецкие и буфетные?

Они осушили свои чашки с импортным коньяком в честь друг друга и с сожалением поставили их на стол. Предстояла работа, и с питьем было покончено. Телохранителя разбудили сообщением с переговоров в Кремле, что американец Макдональд Пиз только что обнаружил, что он арестован, и что в действительности никакой конференции нет. Пиз предлагал им альтернативное решение.