Римо пожал плечами.
– Некоторых вещей даже я не понимаю.
Но когда Чиун появился вновь, с лицом мрачным и неподвижным как у статуи, одетый в серое кимоно и сандалии на толстой подошве, Римо Уильямс понял, что он уезжает. Это был его дорожный костюм. Но чемоданы не были упакованы.
– Папочка, ты не можешь так уехать, – сказал Римо по-корейски. – Над миром нависла угроза.
– С миром всегда что-то происходит. Вспомни Помпею. Вспомни Великий Потоп. Мир всегда разрушается, и только золото вечно. И древние сокровища Дома Синанджу, которые пережили бесчисленное множество катастроф, тоже могут быть в опасности.
– Я не могу отправиться с тобой, Чиун, – сказал Римо.
– Я должен остаться здесь.
– И пренебречь ответственностью, которая лежит на тебе как на будущем Мастере Синанджу? Мастер должен защищать сокровища.
– Если этот мир исчезнет, как ты будешь его тратить?
– Золото всегда можно потратить, – ответил Чиун.
– Я научил тебя драться, Римо. Я научил тебя использовать все возможности мозга и тела. Я сделал тебя сильным и быстрым. И главное – я сделал из тебя ассасина, принадлежащего к величайшей школе. Я научил тебя всему этому, а должен был научить мудрости. Я передал всё тайны Синанджу дураку.
Сказано это было по-корейски. И сказано было в ярости.
Мастер Синанджу был так рассержен, что ушел, даже не кивнув императору.
– Куда он отправился? – спросил Смит, который не понимал по-корейски.
– Вы не заметили, что он даже не попрощался с вами как следует?
– Да, мне показалось, что все происходило быстрее, чем всегда. Это о чем-то говорит?
– Он так простился, – тихо произнес Римо и легко и мягко сел в позу лотоса. Ноги его были нежны и податливы, как лепестки – так его научили делать много лет тому назад.
– Мне очень жаль. Я надеялся, что мы сможем использовать и его в этой кризисной ситуации. Но у нас есть вы, и это уже много. Когда он вернется, мы и его подключим.
– Не знаю, вернется ли он, – сказал Римо. – Он только что попрощался.
– Он что, и с вами попрощался?