Последний алхимик,

Теперь желудок Консуэло колом встал у нее в горле. Тело стало невесомым, как будто ее кто-то поднял в воздух, но ноги между тем по-прежнему стояли на полу кабины. Она не могла сдвинуться с места. У нее было такое чувство, будто кровь в жилах вдруг потекла в обратном направлении.

Она стремительно падала вниз. Римо и Чиун тоже. Падала вся кабина. Свет погас. Всю кабину заполнил скрежет металла. Чтобы закричать, ей пришлось сначала перевести дух. Когда она завизжала в темноту, то едва расслышала голос Римо, который обещал, что она останется жива.

Чьи-то руки взяли ее под локти. Потом она ощутила легкое давление и оказалась поднятой над полом кабины.

Ее кто-то держал! Потом было такое впечатление, будто весь мир взорвался. Кабина лифта рухнула с высоты пятидесятого этажа, и от удара проломилась крыша, оторвались ножки сидений, и трое пассажиров оказались в полной темноте в груде обломков. И все же Консуэло чувствовала лишь легкий ушиб. Эти двое каким-то образом в момент удара приподняли ее над полом – и себя тоже. Казалось, они упали с высоты в один фут, а не с пятидесятого этажа.

Откуда-то сверху, словно из темного туннеля, ведущего во Вселенную, к ним струился луч света. С самого верху шахты лифта Франциско Браун светил фонарем вниз. Там, внизу, в свете его фонаря из разбитой кабины лифта высунулась чья-то рука. Потом показалось лицо. Он стал вглядываться, чтобы рассмотреть получше это изувеченное лицо.

Он увидел ряд белых зубов. С такого расстояния он не мог бы сказать наверняка, выбиты они или нет. Нет, вокруг них губы. Точно – губы. Он нагнулся и вгляделся получше в то, что выхватывал из мрака луч его фонарика. Уголки губ приподнялись. Это была улыбка. Франциско Браун выронил фонарь и бросился бежать.

Фонарь ударился об обломки кабины в тот момент, когда Римо и Чиун помогали Консуэло выбраться. Она внимательно осмотрела себя – руки и ноги целы. Все кончилось благополучно, если не считать, что придется подниматься на пятидесятый этаж пешком.

– Да ладно, поехали на другом лифте, – сказал Римо.

– Вы с ума сошли? – воскликнула она.

– Нет, – ответил Римо. – А вы?

– Но нас только что чуть не убили, а вы хотите опять лезть в лифт!

– Вы ведь уже убедились, что даже если лифт упадет, с вами ничего не случится. Чего же вы тогда боитесь? – недоумевал Римо.

– Я чуть не умерла.

– “Чуть-чуть” не считается. Вы живы и здоровы. Идемте же!

– Я никуда не пойду! И точка. Можете называть меня трусихой. Мне теперь все равно.

– Кто это называет вас трусихой? – спросил Римо.

– Не трусихой, а неразумной, – сказал Чиун.

– Я никуда не пойду, – твердила Консуэло.

– Ну, тогда я сам допрошу Брустера, – решил Римо.

– Ради бога. Сколько угодно. Отправляйтесь. Я с места не двинусь. Ни за что! Ни за что на свете. Я чуть не погибла. И вы тоже чуть не погибли!