Последний алхимик,

22
18
20
22
24
26
28
30

Римо неподвижно лежал на кровати с закрытыми глазами и обнаженным торсом. На нем были только спортивные трусы. Тело его застыло. Висевшая на цепочке золотая подвеска сбилась к уху.

– Боюсь, уже слишком поздно, – сказал врач.

– Уберите отсюда этого белого, – приказал Чиун, обращаясь к Консуэло.

– Но это врач!

– Никакой он не врач! Он корейца от японца не отличит. Где у него лечебные травы? Где седина, спутница мудрости? Ему от силы лет сорок.

– Римо умер, – сказала Консуэло.

– Уведите его отсюда, – твердил Чиун. – Неужели и это придется делать самому?

– Ваш друг мертв, – сказал врач.

– Что вы понимаете в смерти! Что вы понимаете в смерти?! Вам доводилось убивать?

– Ну хорошо, мне надо оформить акт.

Чиун только махнул рукой. Если этот молокосос хочет самолично доложить начальству, какой он глупец, – это не его, Чиуна, забота.

Когда врач ушел, Чиун объявил, что Римо вовсе не умер.

– Тогда что с ним? С виду он совершенно мертв. Ни пульса. Ни дыхания. Врач сказал, что он умер.

– Его губит упрямство, – сказал Чиун. Он показал на подвеску, съехавшую Римо к уху. – Уберите это!

– Какой толк сейчас убирать какое-то проклятое золото? – недоуменно спросила Консуэло. Уже слишком поздно. Как старик этого не понимает?

– Уберите, – не унимался Чиун.

– Хорошо. Теперь это не имеет значения. Он был хорошим парнем, – сказала Консуэло. Ей захотелось на прощание поцеловать Римо в лоб, укрыть его простыней, чтобы он успокоился навеки. Но вместо того она через голову стянула с него цепочку с подвеской и протянула ее старику азиату. Тот в ужасе шарахнулся. Это был не просто шаг назад – это было какое-то движение, отбросившее его в дальний конец комнаты раньше, чем прозвучал шорох его одежд.

– Не подносите ее ко мне! Уберите. Она проклята!

– Да ладно вам, – устало молвила Консуэло.

– Унесите ее отсюда. Вон. Вон отсюда!