У Угрюмого снова был перебор, он уже не ругался, просто положил карты на стол и задумчиво произнес:
– Голгофа вор авторитетный, с мусорами ни в жизнь не пойдет на сговор. Если так сказал, значит, так тому и быть.
Действительно, выходило, что наезжать на новенького (не говоря уже о чем-то большем) значит перечить пахану. А это было весьма чревато для тех, кто корячился под расстрельной статьей.
Оба осужденных заговорщицки переглянулись, сейчас им следовало определиться в дальнейших действиях.
На обед, как всегда, была пшенная каша с килькой в томате. На бледно-желтой массе лежало несколько мелких рыбешек, политых разваренным томатным соусом.
Виктор ел без особого аппетита, но и не корча брезгливо физиономию. Двое сокамерников, быстро орудуя ложками, в момент расправились с положенными им пайками.
– Ну и как тебе, братела, здешний санаторий? – подвигаясь поближе, спросил Кощей.
– Не особо, – нейтрально ответил Савченко, потом, неожиданно взглянув в лицо собеседника, произнес: —А вам?
– Нам? – иронически хмыкнул Кощей. – Нам этот режим определили до конца дней наших, так что выбор у нас невелик.
– А что, есть выбор? – отодвигая пустую миску, спросил новенький.
– Выбор всегда есть, – тихо, почти шепотом сказал Угрюмый.
– В общем, так, братела, – еще тише заговорил Кощей. – Есть возможность соскочить с этого санаторно-курортного режима. Ты как?
– У вас пожизненное, и вы решили бежать. Мне по статье, что шьют менты, меньше не дадут. Думаю, дважды такого шанса не выпадет. Я с вами.
– Только запомни, земляк, отсюда уходим вместе. А на свободе ты сам по себе, мы сами по себе. – Угрюмый взглянул на Кощея, потом они вдвоем уставились на Виктора. – Лады?
– Лады, – кивнул тот.
В этот момент лязгнул засов на двери, и тут же откинулась дверца кормушки, шнырь, раздававший пищу, собирал посуду.
Андрей Иванович Клинаев внимательно читал разложенные листы с ровными строчками компьютерного текста, время от времени он правой рукой покручивал свои черные чапаевские усы. Его одолевали сомнения в прочитанном, но не особо сильные, позволяющие оставить тот или иной пункт без изменений.
Перед начальником одного из отделений оперативного отдела Главного управления ФСБ лежал окончательный план операции «Меч-кладенец», которую подготовил и поэтапно проводил в действие старший оперуполномоченный Христофоров.
Наконец Клинаев закончил изучение документа, закрыл папку и, внимательно посмотрев на сидящего перед ним полковника, спросил:
– Непонятно, почему «Меч-кладенец»?