Бросок аркана

Аркан улыбнулся:

– Понимаешь, товарищ полковник, у меня срок службы истек. Все, точка. Я по графику послезавтра на дембель должен рвануть. Но если ты моему комбату два слова замолвишь, он меня сразу же и оформит.

– Хорошо, конечно.

Игнатенко вдруг о чем-то задумался, искоса посматривая на Аркана, и его заблестевшие внезапно глаза лучше всяких слов давали понять, что в голову ему пришла какая-то замечательная мысль.

– Ты чего? – спросил Аркан.

– А ты, сержант, не сможешь ли домой, на дембель, через Москву полететь?

– Да я и так в столицу, собственно… А что?

– Нет, ничего особенного, сержант. Не волнуйся, – улыбнулся полковник. – Попозже поговорим. Просто у меня будет к тебе, если ты не дурак, конечно, интереснейшее предложение.

– Ну-ну.

– Ладно, поговорим по дороге, а сейчас я закажу "вертушку" и…

– Давай-давай…

Спустя пятнадцать минут, успокоив всех обиженных Арканом на базе, на "уазике" начштаба они втроем – Анатолий, Николай и полковник – уже ехали на маленький полевой аэродром в двух километрах от Калай-Хумба, где среди десятка "вертушек" стояла и та машина, на которой неделю назад Игнатенко прилетел из Душанбе. Теперь она должна была отправиться в обратный путь, захватив и эту весьма странную компанию…

III

За день, проведенный сержантом, журналистом и полковником в штабе группировки, все организационные вопросы, связанные с окончанием службы Анатолия Арканова в рядах Вооруженных Сил, были полностью и без проблем решены. Полковник Игнатенко в присутствии самого Аркана и Самойленко позвонил командиру батальона спецназа, в котором проходил службу Анатолий, и нескольких его слов оказалось вполне достаточно, чтобы все связанное с увольнением оказалось сделано быстро и аккуратно.

Комбат приехал в штаб группировки вместе с майором из военной прокуратуры, и прямо в кабинете начштаба у Аркана были взяты все необходимые прокуратуре показания для расследования гибели двух взводов спецназа при попытке разблокирования заставы "Красная".

Во время разговора полковник Игнатенко, заранее предупрежденный Арканом об ужасных последствиях необдуманных поступков и резких жестов, даже не пытался встать со своего места. Он, можно сказать, физически чувствовал ствол пистолета, неотступно следивший за ним из-под стола бездонным черным глазом. Начштаба не сомневался в том, что Аркан спустит курок, как только полковник попытается поднять шум или сбежать.

Кроме того, беспроигрышным для Аркана вариантом стала бы сдача полковника военной прокуратуре, что называется, с потрохами – с мешком наркотиков и со всеми сведениями, выведанными у Терентьева. Поэтому Игнатенко ничего не оставалось делать, как только играть по тем правилам и в тех жестких рамках, которые установил для него Аркан.

Майор из прокуратуры записал показания старшего сержанта Арканова, сверил с тем, что удалось узнать и увидеть на месте гибели его взвода, и признал, что у выжившего в мясорубке парня не оставалось иного выхода, кроме как податься в Калай-Хумб – ближайшее поселение, где был расквартирован российский гарнизон.

Претензий к Арканову военный прокурор не имел и, записав на всякий случай его московский адрес, передал сержанта в руки его комбата.

Подполковник Исаев первым делом обнял парня, чуть не прослезившись (душещипательную сцену тут же заснял на пленку Самойленко), затем зачитал приказ о присвоении старшему сержанту Арканову очередного воинского звания "старшина", а следом и приказ об увольнении парня из рядов Вооруженных Сил, после чего внес в военный билет Аркана все необходимые изменения, заверил печатью части и выдал воинское требование – вместо билета на обратную дорогу.