Груз для Слепого

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да, получишь.

Полковник поднялся, выдвинул ящик письменного стола, взял две пачки стодолларовых банкнот в банковской упаковке и бросил на диван. Тяжелые пачки упали прямо к руке майора спецназа. Пальцы в рыжеватых волосках хищно подогнулись, а рука помимо воли хозяина потянулась к деньгам и принялась их ощупывать.

– Да настоящие, Перевальский, не волнуйся. Прямо из банка.

– Слишком уж они какие-то новые.

– А тебе не нравятся новые? Любишь занюханные, затертые, как грязные носки?

– Новые вызывают подозрение.

– У кого? – осведомился отставной полковник.

– У тех, с кем придется рассчитываться.

– Ну если тебе, майор, делать не хрен, возьми каждую банкноту и помни. Задницу подотри. Долгая и нудная работа, для ускорения могу пурген предложить.

– Не буду я этим заниматься, – буркнул майор, взял деньги и подбросил пачку на ладони.

– Что, никогда не держал таких сумм в руках?

– Да нет, приходилось держать и куда больше. Ведь я как-то подвязался работать инкассатором, перевозил мешки из одного банка в другой.

– И много возил?

– Миллионы, – соврал майор.

– Миллионы, говоришь?

– Ну, может, чуть меньше, – неохотно поправился Перевальский.

– И я думаю – поменьше. Знаешь, разница большая, когда держишь в руках свои кровные и когда перевозишь чужие. Свои – это как собственная жена, можешь ломать, можешь мять. А вот с чужой женой всегда и обращение соответственное.

Перевальский наморщил лоб, вспомнив свою любовницу, жену приятеля. Ведь действительно, полковник прав. Если своей жене майор мог сказать какую-нибудь гадость, выругаться при ней матом или попросту толкнуть в плечо, заехать по щеке, то с любовницей подобное обращение было невозможно.

– Да, вы правы, Александр Михайлович.

– Слушай, Перевальский, давай договоримся раз и навсегда: чтобы я больше никогда не слышал своих имени и фамилии.