Поминки по сербскому войнику Алексееву и священнослужителю Мирославу собрали в архиерейских покоях. Явилась вся городская элита, местные газетчики и областные телерепортеры. Пришло даже несколько человек из уголовной братвы во главе с Пашей Колодой, вырядившихся по этому случаю в малиновые пиджаки с золотыми пуговицами. Плечистые молодые хлопцы в золотых цепях и перстнях робко притулились в конце длинного коридора, ловя на себе испуганные взгляды присутствующих: Но, как говорят, смерть есть смерть и не дело на поминальной тризне выяснять отношения.
Не успели еще по православному обряду выпить по первой и съесть по поминальному блину, как вошел в покои взволнованный служка и сообщил архиерею на ухо, что найдено тело кем-то застреленного Ленчика, зама главы администрации.
– Выходил из дома Ксеньки Бизюки, любовницы евонной и.., и пуля попала ему точно в лоб. Видно, по заказу снайпер-профессионал орудовал, – драматическим шепотом, но так, что услышали все присутствующие за столом, сообщил служка.
Владыко поднял руку, чтобы перекреститься, но передумал и опустил ее.
Старый участковый Иван Васильевич, услышав новость, молча опрокинул в рот рюмку водки.
– Васильч, в натуре, – протянул ему поминальный блин Паша Колода. – Блины хавают горячими…
– Истинно так, – согласился участковый и, подняв глаза, встретился с опечаленным, мудрым взглядом архиерея.
– Выстрелы в подъездах, взрывы в поездах, машинах, метро, бандитские разборки на улицах… Каждый день сотни убитых и искалеченных… А чеченская бойня сколько унесла? – в глубокой печали вслух думал владыко. – И каждый день без отдыха перевозчик Харон перевозит в Лету все новые загубленные души.
В стране, напичканной ядерным оружием, война между ее гражданами принимает причудливые, странные формы… Каждый воюет против всех и все против каждого. Ибо в одночасье всех стравили между собой дорвавшиеся до собственности циничные внуки комиссаров, тех самых: "в пыльных шлемах", с той "далекой гражданской". Куда же летишь ты, потерявшая веру в господа бога и в свое великое предназначение, Русь-матушка?.. Куда сломя голову гонят тебя Чичиковы конца двадцатого столетия от Рождества Христова?.. – горько подумал владыко и, подняв рюмку, речитативом провозгласил:
– Вечная память священнослужителю Мирославу и воину Олександру, безвинно убиенным рабам божьим…
Все последующие дни честная компания разъезжала по Москве. Лопа недоумевал, почему за ними нет привычной уже слежки и вообще почему они еще на свободе. Казаки отправляли на Дон самолетом партию какого-то груза, и Лопа решил с ними отправить осиротевшего Баксика, но сам пока намеревался задержаться в Москве с десятком самых забубенных станичников.
– Нас, что ли, с Засечным пасти? – недовольно спросил Скиф.
– Вас, не вас, – уклонился от ответа Лопа. – А ты телевизор-то давно смотрел?
По всем каналам с утра до ночи показывали, оказывается, старые журналистские материалы Ольги, интервью с ее матерью и мужем Серафимом Мучником. Представители правоохранительных органов с экрана на всю страну торжественно клялись, что через несколько дней будут переданы в руки правосудия похитители девочки и убийцы двух священнослужителей из Почайска, имена которых уже известны.
– Понял, Скиф, сколько тебе дней оставили на размышления? – давил Лопа. – Петля затягивается.
– Посмотрим, чем эта катавасия с Симой закончится, и тогда махнем на Дон Иванович.
– Не успеешь, – покачал головой казак. – Через день-два будет разыгран показательный спектакль – расстрел международного преступника Скифа в какой-нибудь подворотне, как оказавшего сопротивление властям при аресте.
У Лопы было в Сальске двое мальчишек и хозяйство. В конце концов Засечному удалось уломать его лететь домой.
Проводив Лолу, Засечный сказал, подавляя вздох:
– Вот и еще одно полезное дело сделали… – Вернули мужика семье, – и покосился на спутниковый телефон – память о деде Вороне. – Позвоним, что ли, Романову, послушаем базар?
ebooksa