– Вас ждут великие дела, – сказал Скиф, – пшепрашам <Прошу прощения (польск.). >, – и повернулся к нему спиной.
– Не обижаюсь, нисколечко не обижаюсь, ибо в холопью советскую эпоху страну отучили от аристократического обхождения.
– Да уйдешь ты, козлятина, отсюда или нет? – взорвался Кобидзе. – Чтоб духом твоим в моем заведении не пахло.
У графа от обиды щеки обвисли, как уши у легавой.
Он элегантно раскланялся, отставив правую ножку, и удалился с невыпитой рюмкой в руке.
Настроение пьяной компании менялось быстро.
Кто-то из казаков, вытянув из-под стола видавшую виды гармошку, грянул на всю ивановскую "Барыню", и все политические масти разом смешались в буйном, бесшабашном плясе: закружился вприсядку перед нацистом анархист, монархист пошел выламывать коленца перед коммунистом. "Барыню" сменила "Калинка" – засверкали, выписывая замысловатые рисунки, клинки в руках пляшущих казаков, задрожали стекла заведения от гиканья и разбойного свиста.
Скиф поднялся из-за стола, чтобы направиться к выходу.
– Дарагой, зачем меня обижаешь? – закричал подскочивший Кобидзе. – Я же не могу оставить заведение до закрытия.
– Я на машине, – поднялся казак Лопа.
– Ты ж водку пил, станишник! – осадил его Кобидзе.
– Ну и чо?.. Меня подхорунжий в машине караулит. Нынче его очередь.
– Павло, а на какие деньги они гуляют? – поинтересовался Скиф, пробираясь к выходу.
– Дурни всегда на дурные гуляют. Пожертвования от доброжелателей, которые сами боятся замараться.
Кто долларов, кто машину подкинет.
– Тогда и я вам кое-что подкину. Держи ключи от машины и гаража, мне они сто лет без надобности.
Мне в Москве задерживаться опасно.
– Бандюки на хвост сели? – спросил казак, усаживаясь в машину.
– Хуже, – ответил Скиф, захлопнув дверцу.
– Экспроприация экспроприаторов или попотрошили кого-то из толстопузых? – спросил Лопа, помахав вышедшему на порог кабачка Кобидзе.
ebooksa