– Значит так, начальник, – горбун сделал попытку направиться к стулу, стоявшему напротив стола начальника заставы, но наткнувшись на острый взгляд офицера, чуть-чуть отошел от двери, – ты хочешь, чтобы на твоем участке все было тихо, а в твоих солдат не стреляли?
– Ну, ну, – усмехнулся капитан.
– Совет полевых командиров предлагает тебе сотрудничество. Мы заранее сообщаем тебе о наших караванах. Ты приказываешь их пропустить или не замечаешь и получаешь за это деньги. Хорошие деньги. И тебе хватит, и твоему заместителю, и прапорщику, и солдатам. Ни в тебя, ни в твоих людей больше никто не будет стрелять. На участке тихо будет.
– Это что за «совет полевых командиров» образовался, я что-то о таком не слыхал? – Офицер закурил сигарету и почти вплотную подошел к странному собеседнику.
– Шутишь, начальник? В Душанбе власти уже нет. А тут мы ее взяли.
– Ты, что ли, тоже – командир?
– Да, – Рахматулло гордо выпрямился и протянул руку, чтобы поправить ремень автомата, но не найдя его на плече, досадливо дернул щекой, – а чего – в школе я десять классов закончил, места здешние знаю лучше тебя, люди у меня есть.
На его смуглом, небритом лице было написано столько гордости и самодовольства, что капитан едва сдержался, чтобы не ударить нарушителя.
– Так, – он громко втянул воздух и выдохнул, – дежурный!
– Я, товарищ капитан, – сержант мгновенно вырос на пороге.
– Обыщите его, наденьте наручники и подержите в нашей кутузке, пока я донесение напишу.
Горбун чуть не расхохотался в лицо офицера, спокойно подставил руки под стальные браслеты и без слов дал себя обыскать. В его карманах кроме нескольких патронов, пачки сигарет и коробка спичек ничего не было.
– Уведите!
Капитан написал донесение, пересказав в нем все, о чем говорил ему Рахматулло, замечатал бумаги в конверт и отправил вместе с ним в штаб отряда, снарядив для охраны два ГАЗ-66 вместе с восемью пограничниками.
Ровно через три дня Рахматулло опять появился у ворот заставы. На его плече висел тот же грязный автомат.
– Убью суку! – Взревел капитан, увидя его на пороге своего кабинета.
– А я, начальник, к тебе отношусь лучше. Мои люди еще вчера, когда ты ходил вокруг Черного камня, могли тебя пристрелить, а я не разрешил. Пришлют нового, зачем нам это?
– Отберите у него оружие и гоните взашей!..
Капитан сдался только через месяц, когда окончательно убедился в том, что ни он, ни его бойцы никому не нужны. Этому предшествовал почти десятичасовой бой на соседней, двенадцатой, заставе. Весь тот день он вместе со своими солдатами провел в окопах, в ожидании нападения, круживших вокруг них то ли афганских душманов, то ли отрядов местных полевых командиров. Он смотрел через окуляры бинокля на черные стволы пулеметов, нацеленных на свою заставу и слушал призывы о помощи с двенадцатой. Через несколько часов ожидания капитан, неотрывно глядя на плывущие в мареве зноя рыжые камни, принялся про себя молить душманов напасть на него, потому что слышать голоса гибнущих товарищей и не иметь возможности им помочь – это было выше его сил. Он несколько раз порывался выйти из окопов, чтобы отогнать врага и послать хоть десяток солдат на помошь гибнущей двенадцатой и каждый раз замполит подносил ему флягу с водкой и, отрицательно качая головой, говорил:
– Мы не можем им помочь, Витя, ведь мы же сами почти окружены.
ebooksa