– Ешь, пей, – сказал Шпит, поднимаясь из-за стола и осторожно похлопывая кашляющего журналиста по спине. – Узнаешь что новое, звони. Я для тебя свободен в любое время дня и ночи.
– Тебе-то это зачем? – полюбопытствовал Козлов.
Шпит умел не выдавать собственных чувств.
– Прослышал я, что деньги фальшивые по городу ходят. Со мной, как ты понимаешь, клиенты мелкими купюрами не рассчитываются.
Козлов почесал за ухом. Одна бумажка, казалось бы, – ерунда! Но сколько из-за нее неприятностей."
Шпит сел в машину, передернул плечами.
– Ну как? – поинтересовался Садко.
– Хреново. По-моему, мы все вляпались.
– Это уж точно! Куда теперь?
– Домой.
Ни Садко, ни Лебедь никогда раньше не видели Шпита таким мрачным.
– И что теперь делать? – Лебедь сидел, опустив голову так низко, что она практически болталась у него между колен.
– Что делать, что делать? – передразнил Шпит. – Безвыходных ситуаций не существует. Кому-то же эти деньги принадлежат. И спросят за них с нас на всю мазуту. За фальшивые спросят больше, чем за настоящие.
Шпита от волнения бросило в краску. Он побагровел, только кончик носа оставался бледным.
– Подстава, – тихо произнес он, – натуральная подстава.
– Сами подставились, – напомнил Лебедь.
– Да, Давид ничего не знал. Теперь разборок не миновать.
– И будут они не в нашу пользу. Чувствую, черные эту непонятку замутили.
Черными Лебедь называл всех кавказцев.
– Мы первыми начали, – вздохнул Шпит. – Это только в шахматах бывает, что белые начинают и выигрывают.