Глеба передернуло. Но ему ничего не оставалось, ведь он должен был поменять свой облик так, чтобы его никто не смог опознать.
Сиротка остался очень доволен обменом. Куртка Глеба была теплой и удобной. Правда, она была немного великовата бомжу, но это не меняло дела.
– А у тебя никакой шляпы нет?
– Есть старая шляпа. Хочешь, возьми, – великодушно сказал Сиротка и извлек из картонной коробки помятую фетровую шляпу.
Глеб брезгливо осмотрел ее, но решил идти до конца и водрузил шляпу на голову.
– Ну, у тебя и вид! От тебя прямо воняет, – сказал Сиротка, разглядывая Глеба Сиверова, который смотрелся заправским бродягой.
– Это хорошо, это очень хорошо, – сказал Глеб и сунул руки в порванные карманы. – Ты бы хоть карманы зашил.
– Да все некогда, – махнул рукой Сиротка. Даже теплая фирменная куртка Глеба не преобразила бомжа. Она сидела на его худых плечах так, словно он ее только что стащил где-то и надел на себя.
– И твою сумку я захвачу. Думаю, ты мне позволишь?
– Да, да, бери, – махнул рукой Сиротка. Дерматиновая сумка бомжа оказалась вместительной, и Глеб смог спрятать в нее свою спортивную.
Через двадцать минут он уже был на улице. Первое, что он сделал, – купил в газетном киоске пачку свежих газет, а затем нашел двор в соседнем квартале, где стояла старая телефонная будка. Стены в будке были исписаны номерами, именами, фамилиями и всевозможной дрянью и матершиной.
Глеб набрал номер. Несколько секунд телефон был занят, но затем его соединили.
– Алло, алло, – немного измененным голосом сказал Глеб.
– Вас слушают, – раздался спокойный мужской голос.
– Как бы мне полковника Студийского Владимира Анатольевича.
– Я вас слушаю.
– Так ты меня слушаешь, сволочь? – уже своим голосом сказал Глеб.
– Это ты? – невнятно послышалось из трубки.
– Да, это я. С тобой, скотина, разговаривает Слепой. Ты хотел меня убить.
– Нет, это не мой приказ, – начал оправдываться полковник Студинский.