Слепой против маньяка

22
18
20
22
24
26
28
30

Утром, когда Ирина проснулась, Глеба рядом уже не было. Она вышла в гостиную. Старый генерал с кем-то разговаривал по телефону. Он вспоминал войну, какую-то операцию в Берлине, конференцию в Потсдаме, называл немецкие имена, приводил цифры, и все время на его губах играла улыбка.

Ирина поняла, что этот разговор Амвросию Отаровичу приятен и что его собеседник, скоре всего, такой же старый генерал, как и он сам, или, может быть, даже маршал. Они обменивались шутками, понятными только им. Генерал хохотал так громко, что даже звенел хрусталь в буфете.

Потом его голос стал серьезным.

– Так это можно будет устроить, Павел?

– Что ж, хорошо, буду ждать твоего звонка. Сделай это ради меня. Ради Петра, Андрея, ради всех наших друзей, ради тех, кого уже нет с нами.

– Ну вот и хорошо, договорились. Привет Серафиме Ивановне.

– Да ну, она все еще ее носит! Да-а, шаль прекрасная, мне она досталась… А, не буду. Я всегда вспоминаю с теплой улыбкой твою Симочку, всего хорошего, – генерал повесил трубку и взглянул на Ирину.

– С кем это вы разговаривали? Вы буквально помолодели на двадцать-тридцать лет.

– О, я говорил со своим старинным другом. Сейчас он такой же бездельник, как и я. Но помочь кое-чем может.

– А где Федор?

– Вообще-то, Ирина, его зовут не Федор.

– А как?

– Его зовут Глеб Петрович Сиверов. Это его настоящие имя и фамилия, а Федор, Павел – это его псевдонимы легенды.

Ирина пожала плечами.

– Почему же он мне никогда не говорил о своем настоящем имени?

– Скорее всего, не мог. А теперь, когда уезжал, сам попросил, чтобы я тебе кое-что о нем рассказал. Так что садись, сейчас я заварю крепкий чай, и мы с тобой серьезно обо всем поговорим.

– Давайте я заварю чай, – предложила Ирина.

– Нет, нет, чай должен заваривать мужчина. А ты садись поудобнее в кресло, потому что разговор будет долгим.

Глеб тем временем уже выходил в город с перрона пригородных электричек.

Он мгновенно растворился в толпе, и даже если бы на вокзальной площади дежурило десять людей полковника Студийского, то вряд ли им удалось бы заметить его.