– Не надо, не делай этого. Я тебя прошу, я все тебе расскажу. Давай договоримся с тобой по-хорошему.
– А что ты можешь мне предложить? Ты ничего не мог сделать со мной, даже когда у тебя в руках было единственное, чем я дорожил.
– Но я же не сделал ничего плохого этой женщине и ее ребенку.
– Знаешь, что бы с тобой было, если бы ты причинил ей зло?
Студинский кивнул.
– Сядь и слушай, что я тебе буду говорить и старайся отвечать на все вопросы.
Полковник Студинский сел на указанное место, а Сиверов ногой подкатил кресло и устроился напротив, шагах в трех.
– Так кто всем руководит?
Полковник напрягся, он понимал, сейчас не время врать, но также знал, что, сказав правду, тут же пожалеет об этом.
– Наверное, ты боишься этого человека, если не можешь произнести его имя?
– Да, боюсь, – признался Студинский, – это он приказал достать документы, захватить Быстрицкую, найти тебя. Он отдал приказ убить Бушлатова и других сотрудников центра, это он придумал выдать тебя за маньяка.
– А что же тогда делал ты?
– Я выполнял его приказы.
– Значит, он не меньше, чем генерал, – поморщился Глеб, – не будешь ли ты так любезен назвать его фамилию?
– Да, я назову. Генерал Кречетов.
– Что же, приходилось мне слышать про него, и должен признаться, ничего хорошего я не слышал, как, впрочем, и про тебя.
– Я здесь ни при чем.
– Зачем застрелили бомжа?
– Не выдержали нервы у одного омоновца.
– А кто их накрутил, эти нервы? Небось, расписал меня как самого страшного убийцу.