— Возможно. Но все по минутам. И прибавь еще два часа лету до Грозного или Моздока… Какое там тянуть время! Пока не мы, а они сверху, Стилет.
— Да, прямо как по маслу.
— По шерсти…
— Думаете, ребята бывали в этих коридорах? Бывшие отличники?
— … — Выходит, мне опять на Кавказ? — Игнат вздохнул и ничего не мог поделать с легким оттенком укоризны, прокравшимся в его вздох.
— Понимаю, сынок. Я мог бы найти с десяток сопровождающих. Соскучился по семье? Понимаю. Только сначала прослушай запись.
— Павел Александрович, вы… У вас есть какие-то сомнения?
— Слишком красивая картинка. Чего-то не получается, что-то не сходится, сынок… Прослушай запись. У нас еще будет возможность перекинуться парой слов. Да, они хотят шума, грозятся передать все телевизионщикам. Мы просили пока этого не делать. Они говорят, что нам не верят.
— Любят шоу, козлы,
— Возможно. Только больно выпячивают свою любовь.
— Третий визит… Басаев, Радуев, теперь Зелимхан?
— Возможно… Может, и так. — Они уже подходили к приемной, и Дед, слегка замедлив шаг, негромко добавил:
— Но я б очень хотел отыскать «заячьи уши»…
Стилет задержал на Деде внимательный взгляд, затем кивнул.
Они вошли в приемную. Мебель из полированного дуба, золоченые ручки на массивных дверях, портреты… За массивными дверями — кабинет Главного.
— Липницкий, доложи обо мне, — проговорил Дед, потом он бросил взгляд на Стилета. — И скажи, что мой солдатик уже прибыл.
3
— Вот, собственно, и вся запись.