— Да вы вообще невинные овечки, — сказал Рябчик, — не было ни Буденновска, ни Кизляра… Ладно, браток, лучше заткнись и помалкивай.
— Кс-с-с, — процедил Зелимхан, и на мгновение в его глазах появился волчий блеск, потом он добавил какую-то короткую фразу на языке своих гор.
«Странный язык, — подумал Ворон. — Я уже довольно долго слышу эту речь, и все-таки у них язык действительно странный. А Зелимхан напоминает паровой котел, спускающий пар. Как все-таки они быстро закипают, стоит лишь спичку поднести. Этот хоть умеет держать себя в руках. Как там в бессмертном произведении — дикий народ, дети гор?.. Только решение воевать с ними было полным идиотизмом».
Игнат откинулся на спинку сиденья и вдруг подумал, что он в отличие от Рябчика не чувствует по отношению к Зелимхану особой неприязни. Может быть, вообще никакой неприязни. Однако если что-то пойдет не так и понадобится пленника убрать, он это сделает не мешкая.
«Дон Корлеоне? — Ворон еле заметно улыбнулся лишь краешками губ. — Здесь нет ничего личного: это просто бизнес… Да, дружок, такая работа, поэтому кипи осторожнее…»
Телефонный звонок прервал его мысли. Это был Дед. «Заячьи уши» сообщили местонахождение дискеты. Автоматические камеры хранения в районе трех вокзалов. Туда уже выехала группа. Как только самолет с пленником и сопровождающим взлетит, они сообщат номер ячейки и код, открывающий дверцу, хотя мы можем обойтись и без этого. Пока все идет по плану.
— Вас понял, — отозвался Ворон и мысленно добавил — только это не наш план… Потом он обратился к водителю:
— Гринев, дай. знать ментам впереди: до Внуково — никаких остановок. Чего бы ни происходило. И по возможности увеличить скорость.
— Я вас понял. — Гринев с улыбкой кивнул, потом в зеркало заднего обзора он увидел Зелимхана — тень лежала на лице пленника, и что-то похолодело у Гринева внутри — смертник, ему наплевать, и все вокруг него превращаются в смертников. Потом водитель отогнал тревожное предчувствие и, попытавшись снова улыбнуться (странно: энергия, дарящая радость, с этой улыбкой не вернулась), проговорил:
— До Внуково никаких остановок, вас понял…
Но остановиться им придется уже через несколько минут, и так уж все сложится, что во Внуково никто из них в этот день не попадет.
Новые обстоятельства
1
Лейтенант Соболев Деду нравился. Конечно, он был не из тех, кого в свое время готовил Дед, и уж, разумеется, ни с кем из его ребят, из восемнадцати, лейтенанта сравнивать было нельзя. Но с ними вообще никого сравнивать нельзя: они были самыми лучшими, и вряд ли какая спецслужба мира имела такой уровень подготовки, разве только в кино. Эх, растерять таких парней… Нет, лейтенант Соболев был другим. О ком говорят «яйцеголовый», толковый мальчишка, помешанный на электронике, пришел прямо из вуза. Что-то он там подрабатывал на стороне, что-то кому-то мастерил. Ну не пропадать же таланту при наших-то окладах… Но когда дело касалось работы, хрупкий домашний мальчик (каждому, как говорится, свое) с несползающей с физиономии светлой, радостной улыбкой преображался, прямо шаман… И несмотря на возраст, авторитет у Соболя среди своих, яйцеголовых, был непререкаем. Да, Дед явно симпатизировал лейтенанту Соболеву, и сейчас, слушая его доклад относительно анализа пленки с записью, Дед лишь кивал головой и думал: «Молодец, Соболь, поможешь отыскать „заячьи уши“, я не я, но представлю тебя на старлея, пацан…»
А картинка, нарисованная Соболевым, хотя и была четкой, но общую ситуацию лишь запутывала. Правда, может быть, не запутывала, а просто делала иной?
— Они применяли частотный резонатор, — говорил Соболев, — очень качественный, поэтому нет электронной искусственности голоса. Просто все голоса на пленке — другие… Есть фон, голоса, на заднике. Если покопаться в этой части спектра, нарезать частотку, можно что-нибудь оттуда выудить…
— Выуди, военный, — кивнул Дед.
— Но, как мне кажется, вопрос ставится по-иному — зачем им в принципе применять столь дорогостоящее оборудование? Там все комар носа не подточит, до оригинала голосов не докопаться, в лучшем случае можно выдать несколько приемлемых версий. Фразы — все самые общие, нет даже слов-паразитов, за которые можно было бы зацепиться. И если мы будем дальше копать в этом направлении, мне кажется, мы заблудимся…