— Мне очень жаль, что так вышло. Я предупреждал.
— Жаль! Тебе жаль?! Тварь ты, сука…
— Коржава… Не вышел из тебя переговорщик… А ведь надо было просто внимательно слушать.
— Ты еще ухмыляешься, тварь! Только что пятерых молодых ребят… Сучий выродок!
— Я больше не намерен извиняться за случившееся, Коржава. Теперь это твоя вина. Но во всем есть свои плюсы — вы наконец поймете, что имеете дело с серьезными людьми.
— Я тебя достану… Ты слышишь меня?! Я тебя достану, тварь. Я разорву твою задницу собственными руками!
— У нас мало времени, одиннадцать тридцать… Слышишь меня, Коржава?! Очень хорошо. Официальный протокол завершен. А теперь слушай меня внимательно: сейчас одиннадцать тридцать… Самолет уже находится в воздухе.
— Что?
— Большой двухпалубный самолет. На борту примерно триста пассажиров… Назвать более точную цифру?
— О чем ты говоришь?
— «Ил-86», Коржава, аэробус. Он уже взлетел и сейчас набирает высоту. И в нем гораздо более умный подарок. Ну, мы снова начинаем находить общий язык?
— Ты просто больной…
— Коржава, я не расслышал, хватит шептать…
— Больной…
— И запомни, Коржава, никаких заходов на посадку, минимальная высота — тысяча шестьсот. И ни метром ниже! Умная бомба. Ни метром ниже. Иначе — б-у-у-у-м-м!
Часы пока стоят
1
В поезде метро люди почему-то разглядывали друг друга в отражениях окон. Потом записанный на пленку голос произнес: «Станция Новокузнецкая». На медлительном эскалаторе девушка, улыбавшаяся ему минуту назад в отражении окна, перестала улыбаться и заспешила наверх — ее короткий роман окончен. Он не будет никуда спешить. Сегодня ему исполняется тридцать, и этот свой день — все же стоит признать, что не каждый день человеку исполняется тридцать, — он провел в дороге. Возвращение из служебной командировки… Да, так они это называют — «служебная командировка». Иногда он думал, что в его профессии главное — отъезд или возвращение домой? Он не находил ответа, но, пожалуй, ответ был и не так важен. Когда колешь дрова тяжелым колуном, помимо удовлетворения от физической нагрузки получаешь еще особый вид удовольствия — вот они, результаты твоей работы, прямо перед глазами. А в ЕГО работе? Что важнее: помахать топором или увидеть результат? Такая постановка вопроса довольно крамольна, но ответ, наверное, и не важен. Он посмотрел на свои тяжелые горные ботинки, на штурмовой рюкзак и негромко усмехнулся: девушка приняла его за возвращающегося домой альпиниста? Ну конечно, в такой вязаной шапочке… Что же, несколько последних недель он имел к горам самое непосредственное отношение.