Катька выхватила их у меня быстрым движением, усмехнулась:
— Ни к чему… Мы веселиться идем.
— Отдай! — Я выхватила у нее трусы и быстро надела.
— Тоже мне недотрога, — зло прищурилась Медвинская. — Все равно снимать придется!
— Мне что же… — начала я.
— Вопросов поменьше задавай, новенькая, — неожиданно резко ответила за нее Светка Артюх. — У нас все по согласию. А будешь артачиться, пойдешь к холопкам.
Вот их никто ни о чем не спрашивает. Когда, с кем и сколько! Усекла? Пошли!
Я хотела ответить, но сдержалась… А сама чувствую, будто что-то растет во мне, темное, недоброе… Сама себя такую не люблю и даже… Даже боюсь немного… И приходится напрягать всю волю, чтобы это не выпустить пшиком, базарной вспышкой… Не знаю, откуда это у меня. Наверное, подруга Сергеева права: гены.
Мы прошли по освещенному единственной сороковаткой коридору, остановились.
Дверь, на ней табличка: «Комната отдыха». Слышно было, как магнитофон играет.
Катька Медвинская улыбнулась во все тридцать два зуба, распахнула дверь, произнесла голосом ярмарачного зазывалы:
— Пра-а-ашу! Впервые на сце-э-э-не! — и толкнула меня в спину.
Свет после тусклого коридора ослепил. Я зажмурилась. Открыла глаза. Парни сидели полукругом в креслах. На низеньком хохломском столике перед диваном и креслами были расставлены вино, водка, закуска; вкусно пахло жареным мясом. Внезапно я почувствовала, как голодна: привезли меня после ужина, и никто покормить не удосужился. Да и в пути перебивались какими-то пирожками с непонятной начинкой.
Все парни были старше меня, их было семеро. В глазах — любопытство и предвкушение… Рядом сидели четверо девчонок, разряженные и накрашенные. Как я поняла, это и были центровые.
— Вот это ку-у-у-кла… — произнес угловато стриженный парниша. Вернее, стрижка у него была короткая, под машинку; тогда не было еще повальной моды на бритоголовых, и так коротко стригли только в казенных домах: детских, интернатах, дурках… Ну да, шишковатая голова, неровная какая-то, а лицо…
Представь: тяжелая четырехугольная челюсть, резко обозначенные скулы и надбровные дуги… Он вообще был как квадрат: квадратные плечи, квадратные кулаки. И похож вовсе не на подростка, а на маленького мужичка, взрослого и очень злого. И взгляд… Такой взгляд бывает у изрядно пьяных и у отморозков, злых на весь мир…
Впрочем, все это я рассмотрела потом, позже. А тогда…
— Сам ты — Буратино недоделанный! — вот что я ответила ему тогда.
— Что-о-о?! — шипяще произнес он.
— Что слышал. Все разом смолкли.
ebooksa