— Видишь «Волгу» серую? И рядом рыло холеное… — Тетка обернулась на девок, прищурилась:
— Пардон, лицо.
— А кто это? — шепотом спросила я.
— Князек. Груздев.
Груздев… Вот, значит, как. Права Медвинская: Булдак — придурок. И ствол ведь он достал откуда-то… А сейчас лежит, затоптанный, и никто в этом не виноват…
Стихия…
Дверь распахнулась, к нам пинками загнали еще двоих девчонок, — Мент поганый! — огрызнулась одна, отбив руки сержанта, когда он облапил ее попу, «помогая» залезть в машину.
— Ну ты договорилась, паскуда! Приедем в управу, там ты у меня по-другому запоешь! Лично займусь! — с нехорошей ухмылкой пообещал той сержант и захлопнул дверцу.
Машина завелась и тронулась, переваливаясь на колдобинах, как беременная утка.
Не к случаю ругнувшаяся девчонка закаменела лицом. Тут ее товарка еще и подначила:
— Дура ты, Танеева! Чего мента материть? Кусок, он кусок и есть! А теперь — отыгрываться начнет на всех!
— Да? — огрызнулась та досадливо. — А может, мне нужно было еще и подмахнуть ему, козлу меднолобому?
— И чего ты добилась? Только разозлила…
— Да пошла ты! — Распаленная Танеева оглядела нас, остановила на мне взгляд:
— А это что за ребенок? Ей в куклы играть впору, а не в «воронке» разъезжать…
— Детдомовская, видно, — подала голос другая. — Из-за них, недоносков, весь сыр-бор и заварился. Они, видите ли, с малахаевскими пришли разбираться. Синуса решили укоротить…
— Ну, Синуса укоротить давно пора было… — сказала какая-то маленькая толстушка.
— Да?! Теперь из-за этих ублюдков нас всех и подмели. Хорошо еще, если подержат да и отпустят… Только верится в это слабо… Ты что, Палыча не знаешь? Или дело катать начнет, или — раздвигай, подружка, ножки…
— Не имеют права.
— Ха-ха… Право… Забудь это слово, пончик! Прав тот, у кого сила! Еще сама ему и брюки рассупонишь!..