— Екатерина… Я никогда не встречал таких, как ты… Ты выглядишь совсем юной девочкой, а ведешь себя как искушенная женщина… Спелая, искушенная, порочная…
— Говоришь много. — Катька сузила глаза. — Пора к делу.
Руслан растянул губы в улыбке:
— Начнем с тебя? Или с нее?
— Ты с меня. А я — с тебя… А она… Пусть смотрит.
Ей есть чему поучиться.
— Е-ка-те-ри-на… — произнес Руслан по складам. — Сними все!
Катька, с тем же выражением лица — балованной, порочной инфанты — выскользнула из трусиков, одним движением сбросила маечку…
— Императрица… — прохрипел Руслан и распахнул халат.
— Ого! — Катька округлила глаза. Ее удивление было искренним и почти безграничным: восставшая плоть сына гор поражала воображение.
— Я достоин тебя, императрица?
— Достоин, князь… — прошептала Катька. Она стала на колени, обхватив его мужскую гордость обеими руками. Горец закрыл глаза. Катька быстро посмотрела на меня, метнулась взглядом к шкафу с инструментами. Я опустила веки: поняла.
Через минуту я присела с ней рядом, передала инструмент из рук в руки…
— Вдвоем? — прохрипел Руслан.
— Никому, никому такой не отдам, — горячо зашептала Катька. — А она — пусть танцует… Или сделает тебе массаж шеи… Массажировать эту волшебную палочку я не позволю никому… Только сама… Сама… — шептала Катька, и даже я не могла понять, играет она или действительно изнемогает от страсти…
Я зашла сзади… Положила руки ему на шею…
— Сними майку… Коснись меня животом… — прохрипел он.
Я выполнила то, о чем он просил. Катька работала мастерски. Мужчина закрыл глаза, задышал часто, ритмично… Медвинская подняла глаза: взгляд ее был спокоен и холоден. Я поняла: сейчас.
Горец заревел каким-то звериным рыком, изливая семя… Одним движением я захлестнула широким пластырем его орущий рот, несколько раз обернув вокруг высокого стула, на котором он сидел. Я почувствовала, как, пусть с небольшим опозданием, напряглись мышцы его громадного тела… Если он только решится, то убьет нас прямо сейчас, здесь, на месте. И тут я услышала Катькин голос: в нем было столько холода, презрения и решимости, что даже у меня мурашки пробежали по коже…
— Только дернись! И твой прибор я унесу с собой! Как амулет!