— Да какая разница? Мне интересно — какой он был?
— Помнишь у Хемингуэя? Эпиграф к «Снегам Килиманджаро»?
— Не-а. Я не читала.
— «Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто не знал».
— Не поняла. Нет, я помню его дома: он был большой и добрый. А какой он был там, на войне?
— Трудно сразу сказать. Нас часто называют теперь — псы войны. Ну да, в отличие от новобранцев мы были профессионалы. И нужны были затем, чтобы как можно больше новобранцев осталось в живых. Все просто. У Екклесиаста есть изречение: лучше быть живым псом, чем мертвым львом. Так вот, к Володе Егорову такое не подходило; он знал одно: лучше быть живым львом! А Барс — это и есть лев гор.
— Послушай… Этот Сиплый, меченый, со шрамом… Это он убил моих родителей. Я хочу знать почему.
— Аля… По-моему, я его тоже встречал. Но… не вполне уверен, что это был именно он.
— Где?
— В Афгане. После того, как наш отряд был разгромлен. Он приезжал говорить с твоим отцом как с командиром группы.
— Он что, военный?
— Понятия не имею. На нем была куртка-афганка без знаков различия. А мы тогда парились под Кабулом, вроде как в карантине — до выяснения.
— До какого выяснения?
— Каким образом на базе была уничтожена вся наша группа.
— И как, выяснили?
— Никто особенно и не старался. Смердило от всего этого.
— А потом?
— Для меня потом был Союз, вскорости — увольнение в запас. Переехал на Украину — здесь у меня жили родители, отец тоже был военный, служил какое-то время в штабе округа. Барса я больше не встречал. Он продолжал служить. А какие пироги выпекались в конторе… Да и люди везде разные. Возможно, Барс принял какое-то решение, и оно не понравилось его руководителям настолько, что…
— Понятно. Олег, ты сегодня какой-то… Мрачный, что ли…
— Да.