Разгневанные почтальоны,

– Нет, не у старшего поколения, у молодых. Они женятся за пределами своих островов, и в их жилах течет новая кровь. Обычно я не одобряю кровосмешения, но для японцев – это то, что надо. Внешность их постепенно улучшается. Конечно, они еще не настолько хороши, как корейцы или хотя бы монголы, но лет через сто, ну через двести, японцы, возможно, утратят свой угрюмый вид.

Все головы в салоне тотчас повернулись в сторону Чиуна. Пассажиры, похоже, едва сдерживали свою злость.

– Не замечал ничего подобного, – поспешил исправить положение ученик.

– Это же факт, Римо.

Тут уж сидевшие поблизости японцы постарались обменяться местами с другими пассажирами, и вскоре центральная часть салона оказалась свободна от сынов и дочерей Страны восходящего солнца.

Оставшуюся часть пути мастер Синанджу довольно улыбался.

Глава 3

Не успел патрульный нью-йоркской полиции Тони Гутьеррес завернуть за угол Восьмой авеню и Тридцать четвертой улицы, как раздался мощный взрыв.

Горячая волна сбила Тони с ног и отбросила в переулок в тот самый момент, когда он с восхищением следил за ритмичным покачиванием бедер некой рыжеволосой девицы. Какая восхитительная попка! Она к тому же еще и виляла. Обычно патрульный Гутьеррес обращал внимание на происходящее вокруг, но ведь не так уж часто встречается такое. В основном женщины ведут себя скромнее.

Одобрительная улыбка заиграла на губах Гутьерреса в тот самый миг, когда твердая поверхность ушла у него из-под ног. И Тони тут же забыл о девице и ее колыхающейся попке.

«Взрыв!» – осенило его.

Другой бы на его месте, почувствовав холодное дыхание смерти, прокрутил перед мысленным взором всю свою жизнь. Но патрульный Гутьеррес был сделан из другого теста. Распознав звук взрыва, он в ту же долю секунды связал воедино с полдесятка разрозненных фактов.

Взрыв раздался прямо за его спиной, примерно метрах в двадцати отсюда. И вроде бы на углу.

«Что же взорвалось?» – мелькнуло в голове у Тони. Он тотчас восстановил в памяти лица недавних прохожих. Обычные люди. Никто не привлек к себе его внимания.

Да, потом на светофоре стоял грузовик – «додж-рэм». «Бомба в машине, – вот первое, что пришло ему в голову. – Бомба в машине».

И тут он ударился об отдельно стоящий контейнер для макулатуры.

Возможно, именно это спасло ему жизнь, что, правда, Гутьеррес понял не сразу, ибо ударился о контейнер с такой силой, что потом еще три дня на красной щеке патрульного красовался белый след. Во время взрыва он вместе с баком для макулатуры взвился в воздух, а затем упал сверху и почти расплющил контейнер своим девяностокилограммовым весом. Бак был полон газет и всяких бумажных отходов. И слава Богу! Иначе бы Тони несдобровать.

Когда патрульный очнулся, он первым делом увидел поднимавшиеся в голубое сентябрьское небо клубы дыма.

Гутьеррес сел. Болело и ныло во многих местах. Тони не знал, с чего и начать. Наконец он решился и посмотрел на ноги. Ноги были на месте, правда, один казенный ботинок куда-то подевался. Патрульный покрутил головой, поскольку не ощущал своих рук, ожидая увидеть на их месте обрубки.

Ладони здорово ободрались, но оказались целыми. Для пущей уверенности Гутьеррес пошевелил пальцами.